Исследование посттравматической ожесточенности (ПТО) у разведенных женщин

В настоящее время в число наиболее частых стрессогенных событий, которые могут вызывать социально-психологическую дезадаптацию, входит развод. Количество разводов достигает удручающих цифр, и их профилактика и постразводная адаптация стали одними из критически важных тем в практической психологии. Поэтому в фокус представленного здесь исследования мы выбрали особенности когнитивно-эмоциональной реакции на развод. Актуальность нашей работы заключается в очевидной востребованности консультативно-терапевтических вмешательств касательно профилактики развода и/или адаптации к нему, а также в крайне малом количестве новаторских исследований по теме развода и постразводной адаптации, проводимых в России. Данная работа основана на самых современных западных исследованиях, проводившихся уже во второй половине последнего десятилетия (2003-2008 годы), и она может стать одной из первых в российских исследованиях и разработке новых, более современных и эффективных способов психологического вмешательства в подобных ситуациях.

В настоящее время в число наиболее частых стрессогенных событий, которые могут вызывать социально-психологическую дезадаптацию, входит развод. Количество разводов достигает удручающих цифр, и их профилактика и постразводная адаптация стали одними из критически важных тем в практической психологии. Поэтому в фокус представленного здесь исследования мы выбрали особенности когнитивно-эмоциональной реакции на развод.

Актуальность нашей работы заключается в очевидной востребованности консультативно-терапевтических вмешательств касательно профилактики развода и/или адаптации к нему, а также в крайне малом количестве новаторских исследований по теме развода и постразводной адаптации, проводимых в России. Данная работа основана на самых современных западных исследованиях, проводившихся уже во второй половине последнего десятилетия (2003-2008 годы), и она может стать одной из первых в российских исследованиях и разработке новых, более современных и эффективных способов психологического вмешательства в подобных ситуациях.

Цель работы состоит в том, чтобы сделать первый шаг в исследовании некоторых особенностей реагирования женщин на стресс развода в контексте российской культуры с возможностью проведения дальнейших, уже более глубоких, научных исследований затронутых вопросов, а также для возможного применения полученных результатов и выводов в практической деятельности по профилактике разводов и оказанию психологической помощи в постразводных ситуациях.

Базовая гипотеза состоит в том, что в постразводной ситуации когнитивно-эмоциональной реакцией женщины часто является «посттравматическая ожесточенность». Термин «Постравматическая ожесточенность» (ПТО) – Posttraumatic Embitterment Disorder, или PTED – впервые прозвучал в научной психологической литературе в 2003 г., а в декабре 2007 г. была опубликована первая и на сегодняшний день единственная книга по этой теме. Поскольку ПТО пока не получила официального признания как разновидность дезадаптации, она рассматривается как специфический когнитивно-эмоциональный комплекс.

Этот комплекс - реакция на тяжелое, но не экстраординарное событие (конфликт на рабочем месте, увольнение, проблемы в семейной жизни, тяжелое заболевание, потеря близкого, развод). Событие-триггер воспринимается как тяжелое и ведущее к психологическому дискомфорту, фрустрации, чувству униженности и ущербу для ощущения самоценности. Доминирующими эмоциями являются ожесточение, гнев, обида, беспомощность, униженность. С позиций когнитивной психотерапии, тяжесть реакции на событие объясняется тем, что оно пошатнуло глубинные убеждения человека. Люди оказываются в ситуации, требующей от них совладания и адаптации к новым изменившимся условиям на работе и/или в семейной жизни. И понимание когнитивных и эмоциональных особенностей их реагирования особенно важно для проведения эффективного психологического вмешательства.

В качестве основных проявлений ПТО можно отметить следующие: 

• человек воспринимает себя как жертву, наделяя ролью «преследователя» другого человека и/или внешние обстоятельства; 
• человек воспринимает себя беспомощным и не способным справиться с последствиями произошедшего; 
• человек винит скорее себя за произошедшее, за то, что не предотвратил «катастрофическое» развитие событий и/или за то, что оказался не в состоянии с ним справиться;
• другие эмоции могут включать дисфорию, агрессию, уныние, что может быть похоже на субдепрессивную симптоматику; 
• соматические проявления могут включать потерю аппетита, резкое снижение веса, бессонницу, различные сильно выраженные болевые синдромы; 
• эмоциональные модуляции остаются прежними, а прежнее выполнение домашних и/или служебных обязанностей нарушается.

Задачами представленного здесь эмпирического исследования было: 

1. исследовать, наблюдается ли у женщин в постразводном периоде в целом когнитивно-эмоциональный комплекс «посттравматической ожесточенности»;
2. рассмотреть отдельные шкалы указанного когнитивно-эмоционального комплекса по степени напряженности; 
3. изучить взаимосвязь исследуемой когнитивно-эмоциональной реакции с внешними факторами.

Эмпирическое исследование проводилось на выборке из 32 женщин среднего возраста, переживших опыт развода (расставания). Средний возраст респондентов – 31,4 года, с разбросом от 24 до 45 лет. Больше чем у половины из них (59,38%) есть хотя бы один ребенок. Средняя продолжительность нахождения в браке - 4,6 года, давность развода - 4,1 года.

Исследование проводилось в 2 этапа.

1 этап

• Оригинальная анкета, содержащая вопросы для получения социально-демографических данных (возраст, наличие детей, длительность брака и давность развода), и вопросы, направленные на выявление ряда когнитивных параметров: субъективного ощущения благополучия: удовлетворенность материальным положением и личной жизнью. 
• Адаптированный (сокращенный) опросник ПТРО, разработанный М. Линденом (M. Linden) и коллегами. Опросник оценивает ПТО по нескольким шкалам: агрессии (ожесточенности, самообвинения, ощущения несправедливости, желания отомстить) и позиции жертвы (субъективное ощущение беспомощности, продолжающиеся обдумывание и болезненные воспоминания, печаль, снижение тонуса, слабость).

2 этап

• Дополнительная оригинальная анкета автора работы. В ней рассматриваются следующие основные моменты: самообвинение или обвинение других, ощущение несправедливости, скорее негативные или скорее позитивные воспоминания, ощущение унижения и обиды, феномен «незавершенных отношений» (unfinished business).

Всего из 32 респондентов ПТО был выявлен у 11 человек (34,38%), средний балл – 1,87. ПТО в выраженной форме наблюдался у 4 человек (12,5% от общего числа) и средний балл составлял 2,69. Таким образом, гипотеза о возможном наличии ПТО у женщин в постразводном периоде на нашей выборке в целом подтвердилась

По степени напряженности шкал, наиболее выраженными (корреляция с интегральным показателем статистически значима на уровне более 0,75) были: расстройство от воспоминаний, апатия, печать, жалость к себе, нарушение выполнения текущих дел, болезненные воспоминания. Очевидно, что общий эмоциональный фон реакции скорее близок к позиции «жертвы». При этом напряженность шкал агрессивности (раздражительность, желание отомстить и проч.) низкая, а для данных о желании/нежелании мести никакой статистически значимой корреляции не выявлено.

Эти результаты несколько отличаются от выводов оригинального исследования, проведенного на случайной выборке в Германии. Мы предполагаем, что в трактовке этих различий следует учитывать культуральные особенности. В российской культуре жертвенность, как правило, является не просто социально приемлемым, но безусловно одобряемым качеством женщины. Активная, агрессивная позиция обычно осуждается, и, несмотря на активную вестернизацию современного российского общества, традиционные полоролевые ожидания остаются, по большей части, незыблемыми.

В нашей культуре еще больше, чем на Западе, клиенты отказываются признавать свои негативные и нежелательные эмоции, особенно такие, как гнев, чувство униженности, отрицают и подавляют свои мысли о желаемой мести, поскольку они противоречат их личной Я-концепции и нравственным убеждениям.

Поэтому в таких случаях работа по выявлению и принятию клиентом своих негативных эмоций может быть достаточно сложной. Клиенты, как правило, склонны к недоверию, придерживаются фаталистических воззрений, выражают определенный цинизм и упреки по отношению к себе и работающему с ними психологу, а также часто отказываются от психологического вмешательства, боясь столкнуться с обвинениями в свой адрес.

 

Кроме того, выявлена существенная отрицательная корреляция избегания якорей прошлого с феноменом «незавершенных отношений». То есть, стремясь сохранить прежние ритуалы, интересы и круг общения, женщина выражает желание восстановить и прежние отношения. Это можно трактовать как проявление негибкости системы глубинных убеждений: приверженность эмоциям, которые женщина испытывала в прошлом, не дает ей адаптироваться к новой реальности. При осуществлении психологического вмешательства, по нашему мнению, следует обращать на это особое внимание.

Феномен «незавершенных отношений» наблюдается также и при анализе частных корреляций проявлений ПТО и ряда внешних факторов. Факт наличия партнера отрицательно коррелирует с непрекращающимися воспоминаниями о прежнем браке и самообвинением, то есть можно предположить, что новые отношения способствуют уменьшению ощущения личной несостоятельности и восстановлению самооценки женщины. Но, тем не менее, совместное проживание и степень удовлетворенности новыми отношениями имеют положительную корреляцию с воспоминаниями и самообвинением.

Это дает возможность предположить, что женщина чаще всего оценивает нового партнера, критически сравнивая его с бывшим, то есть она эмоционально не завершила прежние отношения. Такой в чем-то прагматический подход, который отмечали и авторы оригинального исследования, может быть одним из объяснений того, почему второй брак, как правило, бывает неустойчив и тоже распадается.

Полученные здесь результаты не противоречат ни общепринятому мнению, ни другим независимо полученным научным данным. В сентябре 2007 г. в Нидерландах Анн-Рихт Портман (Anne-Rigt Poortman) представила исследование, которое подтвердило факт, что вероятность развода намного возрастает, если развод не первый, и при этом разведенная женщина менее склонна к вступлению в традиционный брак, предпочитая его экстерриториальную форму или совместное проживание.

Описанные здесь проявления феномена «незавершенных отношений» подтверждают наш тезис о необходимости осуществления психологических вмешательств с целью профилактики повторных разводов и помощи в гармонизации последующих отношений.

 

Следует также упомянуть и взаимосвязь с выраженностью эмоционального комплекса ПТО таких внешних факторов, как продолжительность завершившегося брака, давность развода и возраст респондента. По полученным в результате исследования данным, корреляции здесь отрицательные, то есть чем дальше по времени отстоит брак, тем меньше негативных переживаний испытывает женщина. Но здесь мы позволим себе усомниться в валидности результатов, поскольку ответы могут быть следствием, например, вытеснения. Для получения более достоверных результатов требуется проведение лонгитюдного исследования, которое может дать валидные результаты, происходит ли снижение уровня ПТО благодаря успешным стратегиям совладания или это следствие срабатывания механизмов психической защиты.

 

Последняя по очереди, но не по значимости, корреляция, выявленная в результате нашего исследования, - это взаимосвязь между субъективным принятием психологической поддержки со стороны социального окружения и выраженностью эмоционального комплекса ПТО. Вынужденная изоляция статистически значимо коррелирует с интегральным показателем ПТО и, в частности, с расстройством от воспоминаний, самообвинением, апатией, печалью, жалостью к себе. И, наоборот, наличие поддержки тоже значимо, но отрицательно коррелирует с интегральным показателем ПТО и, особенно, с расстройством от воспоминаний, их болезненностью, желанием отомстить, ощущением беспомощности и слабости, а также нарушением выполнения текущих дел.

Представляется целесообразным учитывать эти факты в практической работе с клиентами как доступные ему(ей) эффективные внешние ресурсы. Однако и здесь есть свои ограничения, которые мы считаем нужным отметить. Речь здесь идет о том, что использование такого ресурса может стать чрезмерным, и в случае достаточно незрелой психики клиента можно наблюдать тенденцию к такой психической защите как регрессия. В культурном контексте современной России такие проявления регрессии могут наблюдаться, когда женщина, имеющая ребенка, после развода возвращается к проживанию со своими родителями и оказывается в положении «промежуточного звена» в межпоколенческой коммуникации («sandwich generation»), зачастую регрессируя к роли несчастного, обиженного и неудачливого ребенка-жертвы. Эти вопросы, разумеется, следует очень внимательно учитывать при проведении психологической работы, стараясь найти «золотую середину» в ориентации на поддержку извне и способах ее использования.

 

В завершение, мы хотели бы подчеркнуть желательность, если не необходимость, проведения дальнейших исследований, расширяющих и углубляющих затронутые здесь темы. Это, несомненно, будет способствовать улучшению применяемых методик и техник работы с разведенными лицами, положительным изменениям в статусе такого важного социального института как семья, который сейчас находится в непростом состоянии трансформации, и, в более широком видении, общему оздоровлению психологического климата общества в целом.

Как дальнейшие возможные шаги в исследовании этой проблематики, мы видим проведение более крупных исследований, на выборках большего размера и более диверсифицированных в социальном плане. И, разумеется, не следует в дальнейшей работе ограничиваться только женскими выборками. Психологическое вмешательство для мужчин в рассматриваемых нами ситуациях развода (как, впрочем, и во многих других подобных им) является крайне редким феноменом и еще менее развитым по сравнению с женщинами. Потребность в нем, мы уверены, не менее острая, но она скрытая: мужчины до сих пор редко обращаются к психологу по причине убеждения «мужчина не плачет», глубоко уходящему корнями в культурные особенности нации.

Также представляется желательным проведение лонгитюдных исследований с целью исследования развития и качественного изменения симптоматики ПТО во времени.

Наконец, нам представляется имеющим большую научную и практическую ценность исследование влияния внутриличностных факторов на развитие посттравматической ожесточенности. В частности, это могут быть исследования влияния локуса контроля, интроверсии - экстраверсии, ценностных ориентаций и многие другие.

В этой связи мы видим хоть и очень сложное, но широчайшее и очень востребованное поле и для проведения исследований, и для оказания профессиональной психологической помощи.

1. Amato, P. R. The consequences of divorce for adults and children. – Journal of Marriage and the Family, 62, 2000.
2. Booth, A., Amato P. R. Divorce and Psychological Stress. – Journal of Health and Social Behavior 32:396-407, 1991.
3. Linden M. The Posttraumatic Embitterment Disorder // Psychotherapy and Psychosomatics. 2003, 72, 195-202.
4. Linden M., Rotter M., Baumann K., Lieberel B. Postraumatic Embitterment Disorder. Definition, Evidence, Diagnosis, Treatment, – NY: Hogrefe & Huber Punlishers, 2007.
5. Lazarus R.S., Folkman S. Stress, appraisal and coping – NY: Springer Publishing Company, 1984.
6. Netherlands Organization for Scientific Research (2007, September 26)// Divorce Reduces Chance Of New, Successful Relationship // ScienceDaily. Retrieved December 6, 2009, [http://www.sciencedaily.com /releases/2007/09/070925092516.htm]
7. Schwarzer R. & Schultz U. The role of stessful life events. Health Psychology, Vol. 9 – NY: John Wiley & Sons, 2002.