Аккультурационные установки и психологическое благополучие русских в Кыргызстане и Таджикистане: модерационная роль воспринимаемой безопасности

Введение

После распада СССР русские, проживающие в новых независимых государствах Средней Азии, столкнулись с множеством проблем: изменение статуса, дискриминация по этническому признаку, негативное отношение со стороны титульных этнических групп и др. [6]. Многие русские покинули новые государства, оставшиеся стараются адаптироваться к изменившимся условиям. По статистическим данным, на сегодняшний день в Таджикистане проживают около 34 тыс., а в Кыргызстане 360 тыс. русских [4; 6]. В связи с этим важно понимать, какие факторы способствуют психологическому благополучию русских в этих странах.

Многочисленные исследования [9] показывают, что важным для успешной психологической адаптации является выбор представителями этнического меньшинства аккультурационных стратегий. Однако исследователи подчеркивают, что выбор стратегии определяется социокультурным контекстом, включающим политику в отношении этнических меньшинств и установки титульных этнических групп по отношению к меньшинствам [14]. Одним из важных контекстуальных факторов является воспринимаемая угроза/безопасность. Высокая воспринимаемая угроза ведет к предрассудкам, дискриминации со стороны большинства, а воспринимаемая безопасность, напротив, взаимосвязана с идеологией муль­тикультурализма и установками на интеграцию меньшинств [22].

Исследования показывают [15], что воспринимаемая угроза/безопасность также оказывает воздействие на психологическое благополучие людей, поскольку потребность в безопасности является базовой для человека. Однако большинство исследований проводилось среди представителей этнического большинства. В связи с этим остается неясным вопрос, какова роль воспринимаемой угрозы/ безопасности во взаимосвязи аккультурационных установок и психологического благополучия у представителей этнического меньшинства, в нашем случае русских? Наше исследование нацелено на осмысление роли социокультурного контекста двух государств Средней Азии — Кыргызстана и Таджикистана в психологическом благополучии русских жителей этих стран.

Взаимосвязь аккультурационных стратегий
и психологического благополучия

В исследованиях мигрантов и представителей этнических меньшинств показано, что наиболее эффективной аккультурационной стратегией является интеграция [9], она позитивно взаимосвязана с психологической адаптацией [16].

Однако в некоторых исследованиях выявлена важность стратегии ассимиляции в адаптации мигрантов и этнических меньшинств [12]. Так, в исследовании мигрантов из Средней Азии в России было установлено, что стратегия ассимиляции положительно взаимосвязана с их социокультурной адаптацией и удовлетворенностью жизнью [14].

Кроме этого, выбор стратегии сепарации позволяет прогнозировать как положительный, так и отрицательный результат адаптации мигрантов и этнических меньшинств. В исследовании межкультурных отношений в Дагестане выявлено, что у аварцев стратегия сепарации позитивно связана с удовлетворенностью жизнью [11]. А в исследовании мигрантов и принимающего населения Германии, напротив, было установлено, что предпочтение стратегии сепарации отрицательно взаимосвязано с их адаптацией [20].

Как показывают исследования [10], стратегия маргинализации является наименее эффективной и не приводит к психологическому благополучию. По этой причине исследователи часто не рассматривают данную стратегию в контексте проблемы психологического благополучия мигрантов и этнических меньшинств.

Взаимосвязь воспринимаемой
угрозы/безопасности, межкультурных
установок и благополучия

Во многих исследованиях воспринимаемая угроза изучается как стрессовый фактор для межгрупповых отношений [17; 21]. Большинство исследований сосредоточено на изучении взаимосвязи воспринимаемой угрозы с межкультурными установками у принимающего населения по отношению к мигрантам [8; 21]. Исследования, проведенные в Северной Ирландии и Израиле, продемонстрировали положительную взаимосвязь между символической угрозой и эт­ноцентризмом [26]. А в исследовании, проведенном в Канаде, доказано, что воспринимаемая культурная и экономическая безопасность отрицательно коррелировали с этноцентризмом и положительно — с идеологией мультикультурализма [8].

В исследованиях также выявлена взаимосвязь воспринимаемой угрозы и аккультурационных установок [10; 18]. Например, исследование доминирующих этнических групп во Франции, Германии и Великобритании показало, что если представители этнического большинства чувствуют угрозу со стороны мигрантов, то они в меньшей степени ожидают ассимиляции мигрантов в их стране [10].

Ряд исследователей анализировали взаимосвязь воспринимаемой угрозы и аккультурационных установок среди этнических меньшинств [13]. Например, исследование русских, живущих в Эстонии, показало, что русские, предпочитающие интеграцию, демонстрировали низкий уровень культурной угрозы, а русские, предпочитающие ассимиляцию и сепарацию, характеризовались более высокой воспринимаемой культурной угрозой [13].

Немногие исследования фокусируются на последствиях воспринимаемой угрозы для психологического благополучия. Исследование, проведенное в Северной Ирландии, показало, что воспринимаемая межгрупповая угроза способствует ухудшению благополучия принимающего населения страны [15].

Таким образом, анализ показывает, что чаще всего воспринимаемая угроза изучается у представителей этнического большинства в контексте ее взаимосвязи с межкультурными установками [17]. Исследований, в которых бы делался акцент на изучении взаимосвязи воспринимаемой угрозы/безопасности с психологическим благополучием у этнических меньшинств практически нет.

В ряде исследований изучалась медиативная роль воспринимаемой угрозы. Например, Аберсон [7] установил, что символическая и реальная угрозы опосредуют взаимосвязь между межгрупповыми контактами и предубеждениями. Однако роль воспринимаемой угрозы во взаимосвязи аккультура- ционных установок и психологического благополучия среди представителей меньшинств не ясна. Важно проанализировать, будет ли воспринимаемая угроза/безопасность выступать условием, повышающим/понижающим взаимосвязь определенных аккультурационных стратегий с психологическим благополучием представителей этнических меньшинств.

Социокультурный контекст

Данное исследование проводилось в двух государствах Средней Азии — Кыргызстане и Таджикистане, социокультурный контекст которых имеет как сходства, так и различия. Русские составляют в обеих странах этническое и религиозное меньшинство, но русских в Кыргызстане практически в 10 раз больше, чем в Таджикистане (около 360 тыс. и около 38 тыс. соответственно). В Кыргызстане по Конституции [1], в отличие от Таджикистана, русский язык является государственным, почти треть государства общается на русском языке. В Таджикистане русский язык — это язык науки и культуры, но не повседневного общения. В Кыргызстане также есть больше возможностей для получения образования на русском языке, чем в Таджикистане [3]. Кроме этого, можно отметить, что в Кыргызстане межэтнические отношения между доминирующей этнической группой и русскими более благоприятные, чем в Таджикистане [4; 6]. Можно заключить, что социокультурный контекст Кыргызстана является более безопасным и более благоприятным для проживания русских.

Опираясь на анализ исследований и учитывая особенности социокультурного контекста, мы сформулировали наши исследовательские вопросы.

1.   Какова модерационная роль воспринимаемой безопасности во взаимосвязи аккультурационных установок (интеграция, ассимиляция и сепарации) и психологического благополучия (самоуважения и удовлетворенности жизнью) среди представителей русского этнического меньшинства в Кыргызстане и Таджикистане?

2.   Каковы межстрановые различия выявленной модерационной роли воспринимаемой безопасности

Выборка исследования

В данное исследование вошли представители русского этнического меньшинства (N =300, из них 35% мужчин, средний возраст — 35,56 лет) в Кыргызстане и Таджикистане (N=278, из них 33% мужчин, средний возраст — 31,58 лет).

Инструментарий

В данном исследовании мы использовали шкалы из опросника проекта MIRIPS, переведенного и адаптированного для русской выборки [2].

Воспринимаемая безопасность. Шкала включала 3 пункта, например: «В Кыргызстане/Таджикистане есть место многообразию языков и культур»); все a> 0,50.

Стратегии аккультурации. Шкала интеграции включала 3 пункта: «Для меня важно свободно вла­
деть как кыргызским/таджикским, так и русским языками»; шкала ассимиляция включала 3 пункта: «Я предпочитаю общественную деятельность, в которой участвуют только кыргызы/таджики»); шкала сепарации включала 3 пункта: «Я предпочитаю участвовать в мероприятиях, в которых участвуют только русские»; все а> 0,67.

Психологическое благополучие измерялось с помощью двух шкал — шкалы самоуважения, включающей 4 утверждения, например: «Я чувствую, что вполне достоин уважения, по крайней мере, наравне с другими» (все а> 0,68) — и шкалы удовлетворенности жизнью, включающей 4 утверждения, например: «Во многом моя жизнь близка к идеалу» (все а> 0,74).

Социально-демографические данные: пол, возраст, образование и этническая принадлежность респондентов.

Математико-статистическая обработка данных: были использованы описательные статистики, а Кронбаха, MANOVA и регрессионный анализ с дополнительным модерационным анализом (модуль «Процесс», применялись модели 1 и 3), (SPSS 22.0).

Процедура исследования

В опросе использовалась удобная выборка, применялся метод «снежного кома». В распространении опросника в Кыргызстане помогали исследователи из Кыргызско-Российского Славянского университета, в Таджикистане — из Российско-Таджикского (славянского) университета. Участие в исследовании было добровольным, не предполагало вознаграждения.

Результаты

На первом этапе мы сравнили все исследуемые переменные у русских, проживающих в Кыргызста­не и Таджикистане, с помощью MANOVA (страна была независимой переменной, воспринимаемая безопасность, стратегии аккультурации и психологическое благополучие — зависимыми). Результаты показали значимые различия: Wilks’s Л=0,775; F (6, 566)=27,331; p=0,000; п2=0,225. Различия по отдельным показателям также были значимыми за исключением удовлетворенности жизнью. Результаты представлены в табл. 1.

Для ответа на наши исследовательские вопросы мы провели модерационный анализ. Чтобы ответить на наш первый исследовательский вопрос и проверить, изменяется ли взаимосвязь каждой ак- культурационной установки (X) с самоуважением и удовлетворенностью жизнью (Y) в зависимости от уровня воспринимаемой безопасности (W), мы использовали Модель 1 (рис. 1).

Для ответа на второй исследовательский вопрос мы использовали модель модерируемого модератора (Модель 3), позволяющего проанализировать, изменяется ли модерационный эффект воспринимаемой безопасности в зависимости от страны: аккультурационные установки (X) — предиктор, психологическое благополучие (Y) — ауткам, воспринимаемая безопасность (W) — модератор, страна (Z) — модератор модератора (рис. 2.)

Таблица 1

Сравнение средних значений всех переменных у представителей русского этнического меньшинства в Кыргызстане и Таджикистане

В таблицах представлены только значимые нестандартизированные коэффициенты). В табл. 2 представлены результаты анализа моделей для переменной «самоуважение». Что касается модерационного эффекта воспринимаемой безопасности на взаимосвязь стратегии ассимиляции с самоуважением русских на всей выборке (Модель 1), то модель показала значимый эффект двухстороннего взаимодействия (рис. 3).

Если посмотреть на коэффициенты регрессии для XW (b = 0,086; t = 2,436; p =0,015 с 95% доверительным интервалом от 0,017 до 0,158), то можно сказать, что при низкой воспринимаемой безопасности предпочтение ассимиляции будет препятствовать самоуважению русских (рис. 3).

Также результаты таблицы показывают, что существует прямая отрицательная взаимосвязь между предпочтением стратегии ассимиляции и самоуважением русских.

Что касается модерируемой модерации (XWZ), Модель 3 не показала статистически значимых эффектов взаимодействия обоих модераторов (воспринимаемой безопасности, страны) и предиктора (ассимиляции). Это позволяет заключить, что межстрановых различий в модерационной роли воспринимаемой безопасности нет (эффект страны не значим).

Результаты также показали, что существует моде­рационный эффект страны на взаимосвязь ассимиляции и самоуважения (XZ).

Также мы выявили значимый модерационный эффект воспринимаемой безопасности на взаимосвязь стратегии сепарации с самоуважением русских (рис. 4). Модель показала, что эффект интеракции воспринимаемой безопасности и сепарации (XW) является отрицательным: b = -0,058; t = -2,008; p = 0,045 с 95% доверительным интервалом от -0,115 до -0,001 (рис. 4).

Мы можем говорить, что стратегия сепарации способствует самоуважению русских в ситуации низкой и умеренной воспринимаемой безопасности.

Также результаты показывают, что существует прямая положительная взаимосвязь между предпочтением стратегии сепарации и самоуважением русских в обеих странах.

Модель 3 показала статистически незначимый эффект трехстороннего взаимодействия стратегии сепарации, воспринимаемой безопасности и страны (XWZ) на самоуважение русских. То есть мы можем говорить, что между русскими, живущими в Кыр­гызстане и Таджикистане, нет значимых различий в роли, которую играет воспринимаемая безопасность во взаимосвязи сепарации с самоуважением.

Результаты, представленные в табл. 3, показывают эффекты для переменной «удовлетворенность жизнью».

Что касается связи ассимиляции, воспринимаемой безопасности с удовлетворенностью жизнью, Модель 1 показала статистически значимый прямой эффект ассимиляции на удовлетворенность жизнью и значимый эффект взаимодействия (XW) (рис. 5). Коэффициенты регрессии: b = 0,144; t = 2,968; p = 0,003 с 95% доверительным интервалом от 0,048 до 0,240. То есть можно сказать, что при условии низкой воспринимаемой безопасности установки на ассимиляцию снижают удовлетворенность жизнью, а при условии высокой воспринимаемой безопасности ассимиляция, напротив, способствует удовлетворенности жизнью русских в Кыргызстане и Таджикистане.

Таблица 3

Нестандартизированные бета-коэффициенты и индексы моделей взаимосвязи стратегий аккультурации, воспринимаемой безопасности и страны с удовлетворенностью жизнью

Модель 3 также показала значительный эффект трехстороннего взаимодействия (рис. 6). Если посмотреть на коэффициент регрессии для XWZ (b = 0,216; t = 2,075; p = 0,038 с 95% доверительным
интервалом от 0,012 до 0,420), то можно сказать, что величина влияния воспринимаемой безопасности на взаимосвязь стратегии ассимиляции с удовлетворенностью русских своей жизнью зависит от страны. Эффект воспринимаемой безопасности на взаимосвязь ассимиляции и удовлетворенности жизнью был положительным, но разница между теми, кто имел высокий и низкий уровень воспринимаемой безопасности, была выше в Таджикистане.

Также мы выявили значимые прямые положительные эффекты воспринимаемой безопасности и страны проживания на удовлетворенность жизнью. Эффекты взаимосвязи ассимиляции и страны проживания, а также взаимосвязи воспринимаемой безопасности и страны проживания были значимыми отрицательными.

Наконец мы выявили, что эффект трехстороннего взаимодействия установок на интеграцию, воспринимаемой безопасности и страны на удовлетворенность жизнью русских (Модель 3: b = -0,169; t = -1,797; p = 0,043 с 95% доверительным интервалом от -0,354 до -0,015) является значимым. Мы видим (рис. 7), что в Таджикистане эффект воспринимаемой безопасности на взаимосвязь интеграции и удовлетворенности жизнью был отрицательным, но разницы между теми, кто имел высокий, умеренный и низкий уровень безопасности, практически не было. В Кыргызстане, напротив, выявлена значимая разница между теми, кто имеет высокий, средний и низкий уровни воспринимаемой безопасности: при высоком и среднем уровнях стратегия интеграции способствовала удовлетворенности русских своей жизнью, при низком уровне эта связь становилась практически незначимой.

Также мы выявили положительные эффекты двухстороннего взаимодействия стратегии интеграции и воспринимаемой безопасности на удовлетворенность жизнью, а также воспринимаемой безопасности и страны проживания на удовлетворенность жизнью русских (см. табл. 4).

Обсуждение результатов и выводы

Проведенное нами исследование фокусировалось на анализе роли воспринимаемой безопасности в выборе стратегий аккультурации и психологическом благополучии русских в двух странах Средней Азии: Кыргызстане и Таджикистане. Результаты нашего исследования показали, что при низком и умеренном уровнях воспринимаемой безопасности предпочтение стратегии ассимиляции не будет способствовать самоуважению русских в Кыргызстане и Таджикистане, а стратегия сепарации, напротив, обусловливает высокий уровень самоуважения. Эта взаимосвязь является универсальной для двух стран.

Можно сказать, что когда русские ощущают опасность, их ориентация на поддержание собственной культуры способствует их самоуважению. Исследователи из разных областей гуманитарного знания [5] отмечают, что в период нестабильности и социальных катаклизмов преодолеть негативные последствия переживаемого ощущения опасности помогает обращение к культурным корням как источнику духовной силы. То есть культура выступает неким «средством» защиты человека от угроз.

В целом, эти данные согласуются с идеей Д. Бер­ри [9] о том, что только когда люди уверены, что их культурной идентичности ничто не угрожает, они могут принять тех, кто отличается от них. И наоборот, когда люди чувствуют угрозу, у них развиваются предубеждения и установки дискриминации по отношению к угрожающей им группе, что влечет за собой снижение психологического благополучия.

Наше исследование показало, что при высоком уровне воспринимаемой безопасности предпочтение стратегии ассимиляции способствует удовлетворенности русских своей жизнью, а при низком, напротив, препятствует. Однако, как продемонстрировали результаты, подобная роль воспринимаемой безопасности в большей мере характерна для социокультурного контекста Таджикистана, который, по данным исследований, является неблагоприятным для русских [4]. То есть в неблагоприятном социокультурном контексте только при высоком уровне воспринимаемой безопасности ассимиляционная стратегия будет приводить к удовлетворенности жизнью, а при низком уровне воспринимаемой безопасности, напротив, установки на принятие культуры этнического большинства будут снижать удовлетворенность жизнью. Наши данные согласуются с результатами Малдуна и Шмида [15], которые изучали взаимосвязь воспринимаемой угрозы с психологическим благополучием, принимая во внимание роль политического конфликта у жителей Северной Ирландии. Их результаты показали, что только в ситуации, когда конфликт затрагивал людей, воспринимаемая угроза повышала идентификацию с собственной культурой, но снижала психологическое благополучие.

Модерирующая роль контекста была нами также выявлена при анализе модерационной роли воспринимаемой безопасности во взаимосвязи стратегии интеграции и удовлетворенности жизнью. Результаты показали, что только в Кыргызстане (более благоприятный социокультурный контекст) при высоком и среднем уровнях воспринимаемой безопасности стратегия сохранения своей культуры и принятие большинства способствовали удовлетворенности русских своей жизнью; при низком уровне безопасности эта связь становилась не­значимой.большинства способствовали удовлетворенности русских своей жизнью; при низком уровне безопасности эта связь становилась не­значимой