Психотерапия и духовность. Обзор книги "Psychotherapy and Spirituality" Уильяма Уэста

Игнорировать духовное измерение психолог (психотерапевт) просто не может! А что же с ним делать? Несмотря на подзаголовок – «Пересекая границу между терапией и религией» - автор не призывает к эклектическому смешению психологии и религии. Во-первых, он разделяет духовное измерение человеческой жизни от религиозного, которые не всегда совпадают. Во-вторых, он отдельно рассматривает место, отводимое духовности и религии в рамках крупнейших психологических школ, и отдельно – возможность самостоятельной «религиозной терапии».

... Итак, игнорировать духовное измерение психолог (психотерапевт) просто не может! А что же с ним делать? Несмотря на подзаголовок – «Пересекая границу между терапией и религией» - автор не призывает к эклектическому смешению психологии и религии. Во-первых, он разделяет духовное измерение человеческой жизни от религиозного, которые не всегда совпадают. Во-вторых, он отдельно рассматривает место, отводимое духовности и религии в рамках крупнейших психологических школ, и отдельно – возможность самостоятельной «религиозной терапии».

Большая часть книги посвящена двум вопросам: как говорить о духовных проблемах во время психотерапевтических сессий (независимо от терапевтического направления) и как психотерапевту самому «обходиться» со своей духовностью – нужно ли расширять свой религиозный опыт для лучшего контакта с клиентами, где искать супервизию по вопросам духовности, как влияет обсуждение темы духовности / религии на процессы переноса и контрпереноса, баланс власти в терапевтических отношениях.

Как показали исследования (West, 1995a; 1997), для многих терапевтов происходящее во время сессии иногда предстает как именно духовный опыт: присутствие «исцеляющих энергий» (86% от всех, кто связывает свою работу с духовным опытом), чувство, что терапевт и клиент являются частью «чего-то большего» (78%), чувство, что сессия становится похожей на исповедь, покаяние или другую духовную практику (59%), ощущение благословения свыше (56%), божественное присутствие (39%) и другие подобные явления.

Richards & Bergin провели исследование целенаправленного использования духовных / религиозных практик в психотерапии представителями различных терапевтических школ. Склонность к таким интервенциям зависит не от специфики терапии, а от личных убеждений терапевта. Список «духовных» интервенций оказался весьма внушительным: ...

Во вступлении к своей работе Уильям Уэст (William West), преподаватель психологического консультирования в Манчестерском университете, счел необходимым рассказать о собственном опыте религиозной практики. Он родился в семье, много поколений принадлежавшей к англиканской церкви, в детстве был крещен, посещал воскресную школу. Учась в университете, он продолжал посещать церковь, однако стал интересоваться христианскими апокрифами, психотерапевтическими трактовками христианства и даже историей культа Богини-матери в индуизме. Занявшись телесно-ориентированной терапией, Уильям Уэст погрузился в «энергетические» практики в духе New Age и отчасти – в буддийские медитации, пока «неожиданно для самого себя не оказался на квакерской вечеринке в честь окончания войны в Персидском заливе». 

В такой разнообразной истории нет ничего удивительного для современной европейской культуры. Но необычно звучит из уст академического преподавателя, да и не каждый клиент готов услышать подобное в качестве «самораскрытия» психотерапевта. «Тема духовности (и денег) стала табуированной, подобно теме секса во времена Фрейда: она смущает, ее не обсуждают, но роль ее в человеческой жизни от этого меньше не становится» (Rowan, 1983).

В главе «Духовность в современной Британии» автор дает обзор культурно-исторических особенностей современной духовной жизни, которую отличает широкий плюрализм. Особое внимание при этом уделяется течениям в рамках New Age и духовным «домашним заготовкам» (Do-It-Yourself spirituality) из «кусочков» различных религиозных течений (pick-and-mix religion). Такой тип духовной культуры John Heron назвал «самопорождающей» (self-generating spiritual culture). С его точки зрения, люди, включенные в этот процесс (а в каком-то смысле – это все мы, живущие в эпоху постмодернизма), находят духовное руководство в самих себе и не склонны проецировать его на внешние авторитеты, настороженно относятся к «подавляющим» аспектам духовности, открыты для диалога вероучений. Однако если человеку недостает этих полезных знаний и умений или они «не срабатывают», могут возникать серьезные психологические проблемы.

Итак, игнорировать духовное измерение психолог (психотерапевт) просто не может! А что же с ним делать? Несмотря на подзаголовок – «Пересекая границу между терапией и религией» - автор не призывает к эклектическому смешению психологии и религии. Во-первых, он разделяет духовное измерение человеческой жизни от религиозного, которые не всегда совпадают. Во-вторых, он отдельно рассматривает место, отводимое духовности и религии в рамках крупнейших психологических школ, и отдельно – возможность самостоятельной «религиозной терапии».

Большая часть книги посвящена двум вопросам: как говорить о духовных проблемах во время психотерапевтических сессий (независимо от терапевтического направления) и как психотерапевту самому «обходиться» со своей духовностью – нужно ли расширять свой религиозный опыт для лучшего контакта с клиентами, где искать супервизию по вопросам духовности, как влияет обсуждение темы духовности / религии на процессы переноса и контрпереноса, баланс власти в терапевтических отношениях.

Как показали исследования (West, 1995a; 1997), для многих терапевтов происходящее во время сессии иногда предстает как именно духовный опыт: присутствие «исцеляющих энергий» (86% от всех, кто связывает свою работу с духовным опытом), чувство, что терапевт и клиент являются частью «чего-то большего» (78%), чувство, что сессия становится похожей на исповедь, покаяние или другую духовную практику (59%), ощущение благословения свыше (56%), божественное присутствие (39%) и другие подобные явления.

Richards & Bergin провели исследование целенаправленного использования духовных / религиозных практик в психотерапии представителями различных терапевтических школ. Склонность к таким интервенциям зависит не от специфики терапии, а от личных убеждений терапевта. Список «духовных» интервенций оказался весьма внушительным:

Молитвы применяются в самых разных контекстах: молчаливые молитвы во время напряженных монологов клиента, регулярные молитвы до и после сессий, молитвы «за клиентов» в нерабочее время, обсуждение с клиентом текста молитвы, совместная молитва и даже молитва как домашнее задание для клиента и терапевта (Rose, 1996).

Обсуждение богословских концепций и цитирование Священных писаний, что помогает терапевту действовать в системе координат клиента.

Использование техник релаксации и визуализаций, взятых из религиозной практики. Исследование Propst et al. (1992) показало, что верующим людям, страдающим от депрессии, религиозные техники визуализации (так же как беседы со священником) помогли более эффективно по сравнению с популярной в таких случаях когнитивно-поведенческой терапией (Enright, 1996).

Поощрение прощения. Критики некоторых терапевтических подходов указывают на «обвинительный» акцент: «психоанализ обвиняет родителей в психологических проблемах клиента». Религиозные традиции располагают разработанными моделями прощения себя, других людей, а также принятия прощения от других.

Помочь клиенту жить в соответствии с его религиозными ценностями, так как расхождения между верой и стилем жизни приводит к эмоциональному напряжению и проблемам в межличностных отношениях (Richards & Bergin, 1997).

Самораскрытие в вопросах веры и духовного опыта эффективно при условии существования прочного терапевтического альянса.

Консультации с религиозными деятелями при работе с клиентами, для которых авторитет духовника на порядок выше авторитета психолога. Уильям Уэст предлагает взглянуть на такие консультации с необычной точки зрения – не как на уступку «причудам» клиента, а как на частный случай работы в междисциплинарной команде. Ведь нет ничего странного в беседе с  лечащим врачом или социальным работником клиента, получающего комплексную помощь.

Библиотерапевтические упражнения на основе религиозной литературы, которые Richards & Bergin считают наиболее популярной «духовной» интервенцией. Многие популярные книги по психологии и личностному росту содержат цитаты и притчи из самых разных религиозных источников. Но существует отдельный класс литературы -  так называемые «книги самопомощи» (self-help books), предлагающие, например, бороться с депрессией на основе христианских, буддийских или иных религиозных взглядов на жизнь.

Диагностика религиозных представлений как часть терапевтической работы. Richards & Bergin предлагают двухуровневую модель оценки религиозных представлений клиента. На первом уровне терапевт получает общее представление о религиозных взглядах клиента или о его понимании духовности в контексте атеистического мировоззрения. Независимо от целей терапии, эта информация может быть полезна для понимания субъективного мира клиента.

1. Что вы думаете о духовной стороне жизни, как это влияет нас ваши представления о мире и человеке?
2. В каких религиозных практиках и церемониях вы участвовали в детстве? Каковы были ваши отношения с религией в детстве и юности?
3. Относите ли вы себя к какой-либо конфессии? Если да, то насколько глубоко верующим человеком вы себя считаете?
4. Как вы думаете, связаны ли ваши текущие проблемы с вашими религиозными взглядами, духовной практикой?
5. Есть ли у вас ощущение неудовлетворенности духовных потребностей?
6. Хотели бы вы обсуждать духовные или религиозные проблемы на наших встречах?
7. Могут ли ваши религиозные взгляды или сообщество людей, которые их разделяют (например, прихожане в вашем местном храме), быть для вас источником поддержки и ресурсов?

 

Если эти вопросы актуальны для клиента, то можно перейти к углубленной оценке, в процессе которой терапевт проясняет для себя:

1. Насколько взгляды клиента соответствую ортодоксальной версии (в рамках его вероисповедания)?
2. Каков стиль решения религиозных проблем клиента (например, использование самоконтроля или сотрудничество с духовным наставником)?
3. Как клиент понимает идею Бога?
4. Насколько глубоко клиент понимает Священные писания своей религии? На какой стадии развития религиозного сознания* (Fowler, 1981) он находится?
5. Соответствуют ли стиль жизни и поведение клиента его религиозным и духовным взглядам и ценностям?  
6. Являются ли религиозные взгляды клиента зрелыми, непатологичными и избранными самостоятельно, без давления?
7. Влияют ли религиозные взгляды клиента на его текущее функционирование, наблюдаемые у него эмоциональные, поведенческие, соматические или иные проблемы?

В заключении Уильям Уэст обсуждает доводы против привлечения внимания психотерапевтического сообщества к духовности («на психотерапию не должны влиять религиозные ценности»; «обсуждение вопросов религии приводит к проекции своих духовных проблем на клиента»; «людям приходят к психотерапевту за помощью, за духовным развитием они скорее пойдут к священнику и др.»), а также представления об избыточности темы духовности в работе психотерапевта («духовность – это то же самое, что самоактуализация в гуманистической терапии», «религиозные вопросы сводятся к экзистенциальным»). Затрагиваются и этические проблемы и ограничения: позволяет ли духовный уровень самого терапевта говорить с клиентом о религии, что делать, к кому он может обратиться за супервизией по данному вопросу, как убедиться, что опыт «духовных» терапевтических сессий не навредит клиенту и другие.

Вопросы духовных аддикций, психозов на религиозной почве и других клинических нарушений в книге почти не затрагиваются. И дело не столько в оптимизме автора, сколько в уверенности: психотерапевтической практике еще не хватает близкого знакомства с нормальной здоровой духовностью и религиозной жизнью.