Социальная психология и общество
2025. Том 16. № 1. С. 124–141
doi:10.17759/sps.2025160107
ISSN: 2221-1527 / 2311-7052 (online)
Вовлеченность в парасоциальные отношения у женщин среднего возраста
Аннотация
Цель. Эмпирическое исследование вовлеченности в парасоциальные отношения и удовлетворенности личными отношениями.
Контекст и актуальность. Ощущение эмоциональной связи с медийными личностями, сопереживание и идентификация с ними только усиливаются с популяризацией цифровых технологий и развитием социальных сетей. С одной стороны, парасоциальные отношения стали более распространенными в связи с длительной пандемией и изоляцией. С другой стороны, парасоциальные отношения могут подменять реальные социальные контакты, что связано с их доступностью, предсказуемостью и иллюзорным контролем. Несмотря на то, что проводятся социологические и маркетинговые исследования, психологи не проводят масштабного изучения этого явления.
Дизайн исследования. Сбор данных о социально-демографических характеристиках проводился с помощью онлайн-опроса. Вовлеченность в парасоциальные отношения, субъективная оценка межличностных отношений и выраженность субъективного ощущения одиночества были исследованы с помощью тестовых методик. Проводились корреляционный анализ и проверка достоверности различий особенностей межличностных отношений у лиц с разной вовлеченностью в парасоциальные отношения.
Участники. Женщины в возрасте от 30 до 44 лет, проживающие в Москве, Кирове и селах Кировской области, имеющие и не имеющие постоянного партнера. Средний возраст – 38 лет, всего 80 человек.
Методы (инструменты). Были использованы методики: опросник социально-демографических особенностей и отношения респондентов к медиаперсонам, шкала вовлеченности в парасоциальные отношения А. Рубина (PSI), опросник «Субъективная оценка межличностных отношений» С.В. Духновского и шкала субъективного ощущения одиночества Д. Рассела и М. Фергюсона. Проверка нормальности распределения осуществлялась с помощью критерия Колмогорова-Смирнова. Проверка достоверности различий осуществлялась с помощью U-критерия Манна-Уитни, корреляционный анализ осуществлялся с помощью коэффициента Пирсона.
Результаты. Различия в вовлеченности в парасоциальные отношения у респонденток с разным индексом дисгармоничности межличностных отношений не являются статистически значимыми. Различия в вовлеченности в парасоциальные отношения у женщин в зависимости от наличия у них постоянного партнера являются статистически значимыми на уровне тенденции. У женщин, имеющих постоянного партнера, парасоциальные отношения носят более позитивный характер, эмоциональная привязанность к медиаперсонам умеренная. Анализ взаимосвязи между вовлеченностью в парасоциальные отношения и субъективной оценкой удовлетворенности личными отношениями личности показал, что она не значима.
Основные выводы. Парасоциальные отношения присущи женщинам среднего возраста, как удовлетворенным, так и не удовлетворенным своей личной жизнью. Женщины, чувствующие себя одинокими, как и те, кто не ощущает себя одинокими, одинаково склонны к формированию вовлеченности в парасоциальные отношения. Вовлеченность в парасоциальные отношения не связана с дисгармоничностью межличностных отношений, однако на уровне тенденции связана с субъективным ощущением одиночества. Парасоциальные отношения более свойственны женщинам, не имеющим постоянного партнера, чем тем, у кого есть постоянный партнер.
Общая информация
Ключевые слова: парасоциальные отношения, парасоциальные связи, вовлеченность в парасоциальные отношения, гармоничность/дисгармоничность отношений, субъективное ощущение одиночества, привязанность
Рубрика издания: Эмпирические исследования
Тип материала: научная статья
DOI: https://doi.org/10.17759/sps.2025160107
Получена: 16.11.2023
Принята в печать:
Для цитаты: Молокостова А.М., Космачева М.Н. Вовлеченность в парасоциальные отношения у женщин среднего возраста // Социальная психология и общество. 2025. Том 16. № 1. С. 124–141. DOI: 10.17759/sps.2025160107
Полный текст
Введение
Впервые термины «парасоциальное взаимодействие» и «парасоциальные отношения» упоминаются Д. Хортманом и Р. Волом в статье «Массовая коммуникация и парасоциальное взаимодействие: наблюдение за близостью на расстоянии» [Horton, 1956]. Согласно их концепции парасоциальное взаимодействие (PSI) – это процесс переживания пользователем близости с персонажем в процессе восприятия медиаконтента. В то время как парасоциальные отношения (PSR) – это процесс переживания долгосрочной связи с медиаперсоной, который выходит за рамки ситуации просмотра или прослушивания медиаконтента. Так как описание этих явлений было предложено одновременно, в социальной среде возникла некоторая концептуальная сложность в их трактовке. Так, ученые пришли к выводу, что парасоциальные взаимодействия могут приводить к парасоциальным отношениям, а парасоциальные отношения могут усиливать эмоциональную составляющую этого взаимодействия [Немировский, 2023; Новиков, 2019; Орестова, 2022; Hopkins, 2009].
Исследования PSI стали более популярны с популяризацией масс-медиа в начале 1970-х годов. Так, А.М. Рубин, И. Перс и Р. Пауэлл (A.M. Rubin, E. Perse, R. Powell) разработали шкалу парасоциального взаимодействия, состоящую из двадцати утверждений о любимом дикторе новостей. Исследователи выдвинули гипотезу о взаимосвязи парасоциальных отношений и чувства одиночества, которая тем не менее была опровергнута. На протяжении многих лет их шкала парасоциального взаимодействия была единственной методикой для изучения парасоциальных отношений и использовалась в исследованиях с адаптацией под их задачи. Также в их исследованиях эмпирически подтверждено, что женщины чаще, чем мужчины, выбирают некого персонажа для парасоциальной коммуникации, если он противоположного пола, также парасоциальные отношения более интенсивны у женщин [RubinM., Perse, 1985].
Позднее Т. Коул и Л. Литс (T. Cole, L. Leets) изучали взаимосвязь между парасоциальными отношениями и стилями привязанности респондентов, заменив в утверждениях шкалы А. Рубина «диктора новостей» на «любимую телеведущую». Исследование показало, что респонденты с тревожно-амбивалентным стилем привязанности наиболее склонны к формированию парасоциальных отношений, лица с тревожно-избегающим стилем привязанности наименее склонны к развитию таких отношений, в то время как лица с дезорганизующим стилем привязанности демонстрируют средние показатели склонности к парасоциальным отношениям [Cole, 2020].
Основываясь на идее, что парасоциальный опыт должен сопровождаться немедленным чувством взаимопонимания и взаимодействия с медийной персоной, Т. Хартман и К. Голдхорн (Т. Hartmann, C. Goldhoorn) предложили методику «Шкала парасоциального опыта (EPSI)». Исследователи доказывают, что интенсивность переживания парасоциального опыта зависит от того, как медиаперсоны взаимодействуют со зрителями, обращаются ли они к ним напрямую, являются ли привлекательными для зрителей. Их исследование подтверждает, что более интенсивный парасоциальный опыт в ситуациях с возможным нарушением социальных норм и возможностью разоблачения присутствует в таком типе коммуникации, однако не приводит к нарушениям закона и преследованиям со стороны охранных органов [Hartmann, 2011]. Так, подтверждается то, что безопасные и надежные отношения с медиаперсоной не требуют усилий и коммуникативных навыков, делая обыденную жизнедеятельность более разнообразной и волнующей.
Подавляющее большинство исследований парасоциальных отношений и коммуникации проводили не психологи, а социологи и специалисты по медиакоммуникациям, их целью было исследование предпочтений персон, программ, продуктов или услуг. Лишь в 20-х годах ХХ века начались исследования сходства парасоциальных отношений и обычных социальных отношений, то есть социально-психологических особенностей явления. Так, Б.С. Тернер (B.S. Turner) подтверждает, что сходство личностных установок, внешнего вида и окружения с чертами потребителя контента являются наиболее важными факторами развития парасоциальных отношений [Turner, 1993].
У.Дж. Браун (W.J. Brown), основываясь на теории A.M. Рубина, И. Перса и Р. Пуэлла, которые определили вовлеченность в парасоциальное взаимодействие как когнитивное, эффективное и поведенческое участие в процессе восприятия информации СМИ, предложил теоретическую модель, включающую четыре процесса вовлечения пользователя во взаимодействие с медиаперсоной: транспортировку, парасоциальное взаимодействие, идентификацию и поклонение как крайнюю форму парасоциальных отношений [Brown, 2015].
Р. Тукачинский (R.H. Tukachinsky) определяет парасоциальные отношения как многомерное явление, которое может включать в себя разные уровни, от романтической привязанности до чувства сильной зависимости от медийных персонажей. Автор назвал парасоциальное взаимодействие пара-дружбой, а парасоциальные отношения – пара-любовью [Tukachinsky, 2011].
Позднее исследования в сфере социально-психологических измерений общества были направлены на анализ личностных особенностей, связанных с построением парасоциальных отношений. Так, Дж. Райлс и К. Адамс (J.M. Riles, K. Adams) представили исследование, в котором показали, что односторонний характер парасоциальных отношений связан с усиленной тенденцией заботиться о себе и потаканием своим собственным социальным ценностям и взглядам [Riles, 2020].
Скорее всего, опосредованные отношения открывают легкодоступные и удобные возможности размышлять о себе самом через других, следовать своим идеалам без боязни быть непризнанным или отвергнутым. Так, парасоциальные отношения – это отношения с самим собой опосредованно, через некий виртуальный образ. Парасоциальные отношения все чаще трактуются как вариант социальных отношений, свойственный современному индивиду в разнообразном и информационно перенасыщенном мире.
Изучение парасоциальных отношений зачастую связывается также с темой одиночества. Основная идея такова: парасоциальные отношения могут удовлетворять потребность в принадлежности к социуму и в контактах с другими, оставаясь в изоляции от реальных людей и групп. Безопасность и дозированность общения с медиаперсоной, выражающей близкие взгляды и мироощущение, согласуются с образом жизни индивида, имеющего малое количество социальных контактов. Характерной чертой, способствующей их возникновению, признается одиночество [Derrick, 2008; Scherer, 2021].
Современные исследования свидетельствуют о том, что одиночество может служить предиктором парасоциальных отношений, но только для тех, кто чувствует сложности с идентичностью и признанием подобных других в своей социальной среде. В исследовании подростков Б.Дж. Бонд (B.J. Bond) показано, что по сравнению с гетеросексуальной молодежью те, кто идентифицировал себя как лесбиянок, геев или бисексуалов, демонстрировали большее чувство одиночества и вовлеченность в парасоциальные отношения одновременно. Показано, что те, кто в меньшей степени способен понять себя через других в реальном мире, будут искать эти возможности в медиасреде [Bond, 2018].
Исследователи Дж. Деррик, С. Габриэль и В. Типпин (J.L. Derrick, S. Gabriel, B. Tippin) подтвердили, что существует положительная взаимосвязь между низкой самооценкой и парасоциальными отношениями. Делается вывод, что парасоциальные отношения могут помочь понять, как люди формируют свою самооценку и поддерживают свои личностные границы [Derrick, 2008]. Важными элементами парасоциальных отношений являются сочувствие и эмпатия. Пользователь ставит себя на место медийной персоны, чтобы понять, как он мог бы себя чувствовать в тех или иных конкретных ситуациях. Пользователи с высоким уровнем эмпатии демонстрируют большую лояльность к медиаперсонам.
В исследовании С. Джарзуны (C.L. Jarzyna) изучались парасоциальные отношения с целью определить, получают ли интроверты те преимущества, которые экстраверты получают от реальных отношений [Jarzyna, 2012]. Обнаружена тенденция к развитию парасоциальных отношений для компенсации внутренних социальных дефицитов у некоторых респондентов.
Отечественные психологи также начали изучать парасоциальные отношения в период распространения информационных технологий и сети Интернет. Мы присоединяемся к позиции А.Н. Новикова, который предлагает в исследовании парасоциальных отношений использовать традиционное для социологии и социальной психологии представление о социальном обмене как основополагающей черте социальных отношений [Новиков, 2019]. В то же время есть исследователи, утверждающие, что парасоциальные отношения лишены составляющей социального обмена и базируются преимущественно на эмоциональных процессах [Брызгалин, 2018; Левин, 2019].
Чаще всего внимание российских исследователей направлено на понимание особенностей общения в социальных сетях [Ахмадеева, 2014; Брызгалин, 2018; Духновский, 2016; Орестова, 2022]. Показано, что респонденты разных возрастных групп различаются по характеру потребностей и степени личностного раскрытия. Так, среднее и молодое поколения более эмоциональны и открыты, в то время как старшие пользователи предпочитают более сдержанное взаимодействие, и самопонимание для них является внутренним и не декларируемым процессом [Орестова, 2022]. Виртуальные персонажи игр не воспринимаются как вымышленные, взаимодействие с ними не рефлексируется как уход от реальности. Более того, подтверждается, что переживание одиночества не вызывает повышенной активности в социальных сетях [Ахмадеева, 2014; Черемискина, 2022]. Скорее всего, социальные сети расширяют не только возможность общения, но и могут быть источником новых эмоциональных бесед, разочарования и конфликтов. Так, ограничивая общение в сетях, личность защищает свой эмоциональный комфорт.
В исследовании Т.С. Самсонова и Д.П. Ткаченко подтверждается положительная взаимосвязь между парасоциальными отношениями и семейными дисфункциями, такими как тревога и избегание в близких отношениях. Так, парасоциальные отношения можно трактовать как попытку получить понятные ориентиры и расширить круг своего общения, а не как стремление заменить реальную коммуникацию контролируемым и безопасным общением [Самсонов, 2022].
Итак, существует значительное количество исследований российских авторов и на русскоязычной выборке, которые изучают взаимосвязь различных личностных черт и конструктов, в частности, одиночества, самооценки, эмпатии, убеждений с парасоциальными отношениями. В рамках дискуссии о том, являются ли парасоциальные отношения патологическим явлением или представляют собой один из видов социальных отношений в современном цифровизованном и перенасыщенном информацией обществе потребления, мы склоняемся к позиции авторов, утверждающих правомерность, нормальность и социальную приемлемость данного вида общения. Парасоциальные отношения могут быть отнесены к защитному поведению и могут приводить к зависимости от них, однако реальность такова, что общение «лицом к лицу» занимает меньшее место как в деловой сфере, так и при проведении досуга и в процессе получения информации разного рода.
Парасоциальные отношения чаще становятся объектом изучения в сфере социологии, политологии, маркетинга и рекламы, так как задачи по управлению покупательским и электоральным поведением требуют четкого понимания потребностей и пристрастий целевых групп. Однако изучение психологических особенностей индивида, вовлеченного в парасоциальные отношения, требует дополнительных эмпирических результатов, так как именно знание психологических механизмов и процессов лежит в основе рекламных и управленческих практик.
Цель – эмпирическое исследование взаимосвязи вовлеченности в парасоциальные отношения и удовлетворенности личными отношениями.
Гипотезы:
1) женщины с различной вовлеченностью в парасоциальные отношения характеризуются различной удовлетворенностью личными отношениями и степенью субъективного ощущения одиночества;
2) парасоциальные отношения более свойственны женщинам, не имеющим постоянного партнера;
3) существует взаимосвязь между вовлеченностью в парасоциальные отношения и субъективной оценкой удовлетворенности личными отношениями.
Задачи:
1) проанализировать степень вовлеченности в парасоциальные отношения в группе пользователей сети Интернет;
2) проанализировать взаимосвязь между особенностями парасоциальных отношений, в частности, вовлеченностью в парасоциальные отношения и удовлетворенностью личными отношениями, а также ощущением одиночества.
Метод
Методики. Опросник социально-демографических особенностей и отношения респондентов к медиаперсонам; шкала вовлеченности в парасоциальные отношения А. Рубина (PSI), адаптированная на русскоязычной выборке Л.Я. Гозманом и Ю.Е. Алешиной [Калинкина, 2008]; исследование удовлетворенности личными отношениями проводилось с помощью опросника «Субъективная оценка межличностных отношений» С.В. Духновского и шкалы субъективного ощущения одиночества Д. Рассела и М. Фергюсона [Райгородский, 2002].
Проверка нормальности распределения осуществлялась с помощью критерия Колмогорова-Смирнова. Проверка достоверности различий осуществлялась с помощью U-критерия Манна-Уитни, корреляционный анализ осуществлялся с помощью коэффициента Пирсона.
Выборка. В исследовании приняли участие 80 женщин в возрасте от 30 до 44 лет, проживающие в Москве, Кирове и селах Кировской области, имеющие или не имеющие постоянного партнера. Выборка является однородной по социально-психологическим характеристикам респондентов: все имеют высшее или неоконченное высшее образование, работу, средний уровень дохода и религиозности, являются активными пользователями социальных сетей, потребителями познавательного и развлекательного контента в сети Интернет.
Результаты
В начале эмпирического исследования были собраны данные о месте проживания и количестве времени, проводимого женщинами среднего возраста в социальных сетях и на видеопорталах. Данные представлены в табл. 1. Большинство респонденток проживает в городе или мегаполисе, меньшая часть опрошенных проживает в селе.
Как следует из ответов респондентов, мегаполис и село предоставляют пользователям больше возможностей для реального общения. Село остается местом, связанным с физическим трудом и более частым реальным взаимодействием, в то время как мегаполис способствует включению в разнообразные события. Видимо, малые города предоставляют более ограниченные возможности для реального общения и досуга. Вероятно, на результатах исследования отражается специфика конкретного города (Кирова), однако это предположение требует дополнительного исследования.
Таблица 1
Характеристики выборки по месту проживания и времени, проводимому в социальных сетях
(N = 80)
|
Время, проводимое ежедневно в социальных сетях |
Город |
Мегаполис |
Село |
|
40 человек, 50% |
33 человека, 41% |
7 человек, 9% |
|
|
До 1 часа в сети Интернет, человек |
13 |
6 |
2 |
|
От 1 до 3 часов в сети Интернет, человек |
15 |
14 |
4 |
|
Больше 3 часов в сети Интернет, человек |
12 |
13 |
1 |
Как отражено в табл. 1, большинство женщин, проживающих в населенных пунктах любого типа, проводит от одного до трех часов в социальных сетях. В то же время значительно число респонденток, проводящих в социальных сетях более 3 часов.
Данный факт не дает понимания того, какие сайты и ресурсы предпочтительны в той или иной подгруппе жительниц разных населенных пунктов. Однако мы подтверждаем значимость времяпрепровождения в интернете у женщин изучаемой возрастной группы от 30 до 44 лет.
Таблица 2
Распределение результатов респондентов по уровню вовлеченности в парасоциальные отношения по шкале А. Рубина (шкала PSI), по методике «Субъективная оценка межличностных отношений» С.В. Духновского и по шкале субъективного ощущения одиночества
Д. Рассела и М. Фергюсона (N = 80)
|
Шкала Вовлеченность или выраженность парасоциальных отношений по шкале PSI, % |
|||
|
Распределение женщин по уровню вовлеченности в парасоциальные отношения |
Низкий уровень |
Средний уровень |
Высокий уровень |
|
Количество |
18 человек, 22,5% |
53 человека, 66,25% |
9 человек, 11,25% |
|
Степень субъективного ощущения одиночества, % |
|||
|
Количество |
42 человека, 52,5% |
26 человек, 32,5% |
12 человек, 15% |
|
Индекс дисгармоничности межличностных отношений, % |
|||
|
Количество |
15 человек, 18,75% |
38 человек, 47,5% |
27 человек, 33,75% |
В табл. 2 представлено количество респонденток всей выборки по уровню вовлеченности в парасоциальные отношения по шкале А. Рубина (шкала PSI), по опроснику «Субъективная оценка межличностных отношений» С.В. Духновскиого и по шкале субъективного ощущения одиночества Д. Рассела и М. Фергюсона.
Как отражено в табл. 2, большинство респонденток (66,25%) имеют средний уровень вовлеченности в парасоциальные отношения, что может быть связано с тем, что в настоящее время социальные сети общедоступны и проведение досуга в сети Интернет определяется такими преимуществами, как легкость общения и разнообразие информации. Респондентки с удовольствием мониторят социальные сети медийных персон, их работы, выступления и т.д., однако такое взаимодействие не отличается одержимостью, они не переживают за жизнь кумиров больше, чем за свою. Увлечение медийной личностью опирается на те же схемы, которые используются при общении с реальными знакомыми, это прямое наблюдение, интерпретация настроения, высказываний и «считывание» эмоций. Медийные личности делятся мнением и жизненным опытом, рассказывают истории и дают советы, что позволяет эмоционально приблизиться к ним и считать их своими хорошими знакомыми. Обращение к социальным сетям физически и эмоционально безопасно и удобно, однако не приводит к уходу от реальной жизни.
Процент респонденток с высоким уровнем вовлеченности в парасоциальные отношения невелик, всего 11,25%. Этим женщинам присуща иллюзия личных отношений с медийными персонами, они демонстрируют тесную привязанность к медийной личности, она занимает их мысли и вызывает не менее сильные эмоции, чем реальные люди. Эмоции могут быть как положительными, так и отрицательными. Может иметь место такое явление, как хейтерство. Отрицательные по знаку эмоции и чувства вынуждают следить за жизнью известной личности с целью осудить ее высказывания и поступки. Может иметь место подмена реальных событий собственной жизни на события и эмоции с участием недостижимой в живом общении персоны. Лица, увлеченные парасоциальным общением, не представляют угрозы для окружающих, их общественная активность снижена и перенесена в виртуальное пространство. Мы не рассматриваем особые случаи, когда происходят преследование и драматические события, связанные с медиаперсоной.
Низкий уровень вовлеченности в парасоциальные отношения обнаружен у 22,5% опрошенных, что, скорее всего, связано с их активным образом жизни или увлеченностью каким-либо реальным занятием.
В нашем исследовании удовлетворенность личными отношениями мы связывали с индексом дисгармоничности отношений. Количество респонденток, имеющих разные результаты по шкале Индекс дисгармоничности межличностных отношений опросника «Субъективная оценка межличностных отношений» (СОМО) С.В. Духновского, также представлено в табл. 2.
Примерно половина опрошенных женщин (47,5%) обнаруживают среднюю оценку дисгармоничности сложившихся в их жизни реальных отношений с партнером. Вероятно, их отношения в паре наполнены не только тесным общением и совместными событиями, но и противоречиями, что обусловлено как разнообразием и кризисными условиями внешней среды, так и не вошедшими в поле изучения личностными особенностями.
Количество респонденток, обнаруживших низкий уровень дисгармоничности, невелико, всего 17,75%. Вероятно, полное соответствие и сбалансированность взаимодействия определяются множеством факторов, от личностных характеристик до сложившихся норм коммуникации в семье. Эти женщины не отмечают давления или конфликтности в отношениях с партнером.
В то же время обнаружено значительное количество респонденток с высокими оценками дисгармоничности отношений, таких 33,75%. Важно понять, каким образом женщины справляются с такой неблагоприятной жизненной ситуацией, обращаются ли эти женщины к медийным персонам чаще, чем те, кто оценивают свои отношения как гармоничные, безопасные и поддерживающие.
Количество респонденток, имеющих различную степень субъективного ощущения одиночества, также представлено в табл. 2. Более чем половина женщин оценивают общее самоощущение как благоприятное, обнаруживают низкую степень субъективного ощущения одиночества, таких 52,5% опрошенных. Средняя степень субъективного ощущения одиночества обнаружена у 32,5% женщин. Они испытывают «относительное» одиночество и относятся к нему позитивно, их общее самочувствие благоприятное. Высокая степень субъективного ощущения одиночества обнаружена у 15% респонденток, эти женщины испытывают сильное чувство изолированности и отделенности от людей. Одиночество приносит отрицательные эмоции и переживания, их общее самочувствие нельзя назвать удовлетворительным.
Для проверки предположения о том, что женщины с различной удовлетворенностью личными отношениями характеризуются разной вовлеченностью в парасоциальные отношения, было проведено сравнение медианных значений с помощью критерия Краскела-Уоллиса. Далее мы проверяли предположение о том, что женщины с разной степенью ощущения одиночества характеризуются различной вовлеченностью в парасоциальные отношения. Данные статистической обработки результатов приведены в табл. 3.
Статистическая обработка результатов с помощью критерия Краскела-Уоллиса не подтвердила достоверность различий в вовлеченности в парасоциальные отношения у женщин с разным индексом дисгармоничности межличностных отношений, подтверждающим удовлетворенность или неудовлетворенность межличностными отношениями, уровень значимости равен 0,30 > 0,05. Однако подтверждены значимые различия показателя вовлеченности в парасоциальные отношения у женщин с различной степенью субъективного ощущения одиночества, уровень значимости равен 0,00 < 0,05.
Таким образом, предположение о том, что лица, чувствующие себя одинокими, вовлечены в парасоциальные отношения в большей степени, чем субъективно не одинокие, подтверждается. Однако, судя по результатам исследования, ощущение дисгармоничности отношений не связано с формированием вовлеченности в парасоциальные отношения. Скорее всего, вовлеченность в реальные отношения и переживания о партнере занимает женщину больше, чем привлекает общение с медийной персоной.
Таблица 3
Средние значения вовлеченности в парасоциальные отношения по всей выборке по подгруппам женщин с различным Индексом дисгармоничности по опроснику межличностных отношений СОМО С.В. Духновского и выраженностью субъективного ощущения одиночества
по методике Д. Рассела и М. Фергюссона (N = 80)
|
Шкала |
Уровень |
Количество |
Среднее значение вовлеченности в парасоциальные отношения по всей выборке, 56,91 балла |
Хи-квадрат, критерий Краскела-Уоллиса |
Асимптотическая значимость |
|
Шкала Индекс дисгармоничности опросника межличностных отношений СОМО С.В. Духновского |
|||||
|
Индекс дисгармоничности отношений |
Высокий |
27 |
46,00 |
3,70 |
0,30 > 0,05 |
|
Индекс дисгармоничности отношений |
Средний |
38 |
59,02 |
||
|
Индекс дисгармоничности отношений |
Низкий |
15 |
67,00 |
||
|
Шкала субъективного ощущения одиночества Д. Рассела и М. Фергюссона |
|||||
|
Ощущение одиночества |
Выраженное |
12 |
77,50 |
54,93 |
0,00 < 0,05 |
|
Ощущение одиночества |
Среднее |
26 |
63,50 |
||
|
Ощущение одиночества |
Слабое |
42 |
36,00 |
||
Далее мы проверяли предположение о существовании взаимосвязи между вовлеченностью в парасоциальные отношения и субъективной оценкой удовлетворенности личными отношениями по опроснику С.В. Духновского (СОМО). В табл. 4 приведен фрагмент корреляционной матрицы со значениями коэффициента Пирсона и уровнем значимости по каждой шкале опросника межличностных отношений С.В. Духновского.
Таблица 4
Результаты корреляционного анализа (фрагмент корреляционной матрицы)
|
Шкалы |
Корреляция Пирсона |
Вовлеченность в парасоциальные отношения, знач. (двухсторонняя) |
|
Показатели субъективной оценки межличностных отношений по опроснику СОМО С.В. Духновского |
||
|
Напряженность |
0,045* |
0,739 |
|
Отчужденность |
0,017* |
0,901 |
|
Конфликтность |
–0,030* |
0,822 |
|
Агрессия |
0,123 |
0,359 |
|
Индекс дисгармоничности отношений |
0,062 |
0,644 |
|
Ощущение одиночества |
–0,033* |
0,806 |
Условные обозначения: * – p < 0,05; ** – p < 0,01.
По результатам корреляционного анализа статистически достоверных тесных связей между вовлеченностью в парасоциальные отношения и субъективной оценкой удовлетворенности личными отношениями обнаружено не было. Полученные значения по шкалам Напряженность, Отчужденность, Конфликтность и Одиночество коррелируют лишь на уровне тенденции и требуют проверки на большей выборке. Видимо, вовлеченность в парасоциальные отношения не значимо различается у женщин с разным Индексом дисгармоничности отношений, как показано выше. Также не ясно направление связи, возможно, что личностные черты, которые создают трудности партнеру, в свою очередь приводят к конфликтам и непониманию в паре. Само по себе чувство неудовлетворенности отношениями может иметь несколько источников, и взаимосвязь с отрицательными проявлениями в личных отношениях вполне закономерная.
Далее для проверки предположения о том, что парасоциальные отношения более свойственны лицам, не имеющим постоянного партнера, был проведен сравнительный анализ результатов обследования с помощью U-критерия Манна-Уитни. Значение коэффициента равно 424500, уровень значимости – 0,04 < 0,05. Как мы указывали ранее, средний показатель вовлеченности в парасоциальные отношения по всей выборке женщин равен 56,91 балла. Показатель вовлеченности в парасоциальные отношения в подгруппе женщин, имеющих постоянного партнера (таких 58 респонденток), равен 36,82 балла. По подгруппе женщин, не имеющих постоянного партнера (всего 22 респондентки), – равен 48,79 балла. Следовательно, более высокие показатели выраженности парасоциальных отношений обнаружены в подгруппе женщин, не имеющих постоянного партнера. Подтверждается, что различия показателя вовлеченности в парасоциальные отношения у женщин, имеющих и не имеющих постоянного партнера, по шкале PSI значимы на уровне тенденции. Можно заключить, что у женщин, имеющих постоянного партнера, парасоциальные отношения носят более независимый характер, их эмоциональная привязанность к медиаперсонам ниже. Средний уровень вовлеченности в парасоциальные отношения определяется присутствием значительного количества медийных средств коммуникации и для досуга, и для бизнеса. Актуальный и интересный контент привлекает доступностью и разнообразием продукции лиц разного возраста, уровня материального дохода, образованности и занятости. Средства массовой информации делают известными актеров, политиков и общественных деятелей, потребитель начинает воспринимать их как органичных участников собственной жизни.
Таким образом, предположение о том, что парасоциальные отношения более свойственны женщинам, не имеющим постоянного партнера, подтверждается на уровне тенденции. Полагаем, что данный результат вполне закономерен и связан с сокращением социальных контактов в современном обществе и популяризацией цифровых технологий. Недостаток реального общения личность пытается компенсировать событиями в сети Интернет. Испытывая дефицит личного и романтического общения, женщина может постепенно погружаться в общение виртуальное. Эмоциональная связь с объектом усиливается, парасоциальные отношения создают ложное ощущение близости и надежности. Вход и выход в общение представляются безопасными, происходят по желанию и инициативе самой женщины, что также создает преимущества по сравнению с реальностью, где общение может быть связано с отказом, с непредсказуемостью и трудностями. Так, парасоциальное общение может приводить к зависимости, ибо женщина становится ригидной и не способной к компромиссам или сотрудничеству с мужчиной, наделенным не только привлекательными чертами, но и недостатками, которых медиаперсона лишена.
Возможно, ожидание оценки экспериментатора может искажать ответы об удовлетворенности отношениями и ощущении одиночества. Кроме того, одиночество – это неодобряемое в российском социуме явление, и зачастую человеку трудно признаться даже себе самому в том, что он одинок. Это говорит о том, что полученные нами данные нуждаются в дополнительной проверке и открывают перспективы дальнейших эмпирических исследований с использованием нарративных и проективных методов.
Обсуждение результатов
Модель парасоциального взаимодействия A.M. Рубина, И. Перса и Р. Пуэлла, наиболее распространенная при анализе этого особого вида социального поведения, включает следующие компоненты: когнитивный, эффективный и поведенческий. Наше исследование было посвящено анализу когнитивной составляющей. В то же время следует сделать оговорку, что осознаваемое восприятие личностью своего взаимодействия с медийными персонами может быть представлено лишь субъективно и в значительной мере социально желательным образом. Тем не менее полученные данные могут дополнить понимание личностных факторов, способствующих вовлечению в парасоциальные отношения. Исследование эффективности и характеристик поведения пользователей медиаконтента лежит в сфере нашего исследовательского интереса и представляется нам перспективным и потенциальным направлением изучения.
Мы полагаем, что исследование Дж. Райлса и К. Адамса (J.M. Riles, K. Adams), подтвердившее наличие тенденции в атомизированном и просвещенном обществе заботиться прежде всего о себе и своем моральном и эмоциональном комфорте, дает нам понимание осознанного отношения современной личности к поддержанию личных границ и собственной ценности. В то же время одиночество перестает быть явлением, порицаемым социумом, а переживание одиночества неизбежным.
Парасоциальные отношения в некотором смысле выигрывают у реальных, поскольку, характеризуясь тесной привязанностью к вымышленным героям, вызывают не менее бурные эмоции, чем реальные люди, но не приводят к конфликтам. Полноценная коммуникация – это вклад обеих сторон общения, медиа же предлагают эмоционально-социальное обслуживание, которое облегчает зрителю рефлексию собственной активности и образа жизни. Как результат, нередко выбор падает именно на парасоциальное взаимодействие, отодвигая на задний план реальное общение, проблема одиночества также теряет остроту. Одиночество становится неактуальным, а не теряет остроту переживания.
Также наши результаты согласуются с выводами, сделанными исследователями В.Р. Орестовой, Д.П. Ткаченко и Т.С. Самсоновым [Орестова, 2022], которые изучали связь переживания одиночества и потребности в самопознании и самораскрытии. Полагаем, что парасоциальное взаимодействие в большей степени способствует сохранению приватности и целостности личности, живущей в психологическом одиночестве, а не переживающей его и старающейся с ним справиться посредством общения в социальных сетях. Общение с медийными персонами внешне схоже с реальным, так как формальные признаки живой коммуникации соблюдаются, происходит вербализация, последовательное раскрытие темы, дискутирование и прочее [Немировский, 2023].
Также мы полагаем, что социальный обмен как ключевой механизм взаимодействия [Новиков, 2019], который мы декларировали выше как базовую позицию в понимании феномена парасоциальных отношений, раскрывается через безопасный и надежный внутренний диалог личности, конструирующей ответы медийной персоны в мысленном формате.
Проведенное на малой и специфической по локации выборке исследование дает лишь общее понимание трендов и распространенности явления, в то время как качественные методы могли бы дополнить содержательное представление о том, какие именно функции и особенности медийных личностей привлекают российских респондентов в кризисное время.
В продолжение данного исследования предполагается провести более масштабное по количеству респондентов и более дифференцированное по составу (по половому, возрастному, профессиональному и демографическому и пр.), прежде всего сделать акцент на содержательных аспектах восприятия медийных персон российскими потребителями медиаконтента. Данное исследование, скорее всего, будет междисциплинарным, в то же время ограничение будущего исследования может быть связано с безопасностью/небезопасностью высказывания позиций, мнений и пристрастий. Психологические особенности потребителей медиаконтента становятся наиболее перспективной темой для будущих исследований.
Выводы
-
Парасоциальные отношения представляют собой особый вид социального поведения в современном цифровом и многообразном по событиям социуме.
-
Парасоциальные отношения присущи как женщинам удовлетворенным, так и не удовлетворенным своей личной жизнью.
-
Женщины, чувствующие себя одинокими, как и женщины, не ощущающие себя одинокими, одинаково склонны к формированию вовлеченности в парасоциальные отношения. Вовлеченность в парасоциальные отношения не связана с дисгармоничностью межличностных отношений, однако на уровне тенденции связана с субъективным ощущением одиночества.
-
Парасоциальные отношения более свойственны женщинам, не имеющим постоянного партнера, чем тем, у кого есть постоянный партнер.
Литература
- Ахмадеева Е.В. Виртуальное пространство как угроза психологической безопасности семьи // Вестник Башкирского университета. 2014. № 1. С. 242–247.
- Брызгалин Е.А., Войскунский А.Е. Удовлетворение потребностей посредством виртуальной реальности // Цифровое общество в культурно-исторической парадигме. Материалы международной конференции / Под ред. Т.Д. Марцинковской, В.Р. Орестовой, О.В. Гавриченко. М.: РГГУ, 2018. С. 39–
- Духновский С.В. Диагностика межличностных отношений в работе практического психолога образования. Курган: Изд-во КГУ, 2016. 190 с.
- Калинкина Е.И., Рубин А.М., Головчинская Е.В. Адаптация шкалы PSI на русском языке // Вестник Московского университета. Серия 14. Психология. 2008. № (4). С. 54–
- Левин Л.М. Социальные сети: основные понятия, характеристики и современные исследования / Проблемы современного образования. 2019. № 4. С. 52–
- Немировский В.Г. Парасоциальные отношения как фактор снижения остроты переживания одиночества в обществе травмы // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 11: Социология. 2023. № 3. С. 59– DOI:10.31249/rsoc/2023.03.04
- Новиков А.С. Эмоциональные процессы в парасоциальных отношениях: возможности социологических исследований // Siberian Socium. 2019. Т. 3. № 3(9). С. 65– DOI:10.21684/2587-8484-2019-3-3-65-73
- Орестова В.Р., Ткаченко Д.П., Самсонов Т.С. Исследование связи склонности к формированию парасоциальных отношений с персонажами видеоигр и особенностей межличностной коммуникации пользователей видеоигр // Вестник Российского государственного гуманитарного университета. Серия «Психология. Педагогика. Образование». 2022. № 2. С. 70–84. DOI:10.28995/2073-6398-2022-2-70-84
- Райгородский Д.Я. Практическая психодиагностика. Методики и тесты. Самара: БАХРАХ-М, 2002. 672 c.
- Самсонов Т.С., Ткаченко Д.П. Связь склонности к парасоциальным отношениям с особенностями межличностных отношений с близкими людьми у медиапользователей // Сборник научных статей и материалов международной конференции «Цифровое общество как культурно-исторический контекст развития человека» (г. Коломна, 17 февраля 2022 г.). Коломна: Издательство ГОУ ВО ГСГУ, 2022. С. 252–
- Тихонова И.Ю., Кравец А.С. Парасоциальные отношения в современном мире // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Философия. 2022. № 1(43). С. 41–
- Тихонова И.Ю., Кравец А.С. Парасоциальные отношения в современном мире. Изд–во Воронежского государственного университета, 2021. 49 с.
- Черемискина И.И., Холупова К.А. Взаимосвязь защитных механизмов и переживания одиночества у молодых людей, предпочитающих виртуальные отношения с вымышленными персонажами // Территория новых возможностей. Вестник Владивостокского государственного университета. 2022. Т. 14. № 4(64). С. 245–
- Bond B.J. Parasocial relationships with media personae: Why they matter and how they differ among heterosexual, lesbian, gay, and bisexual adolescents // Media Psychology. 2018. No. 21. Р. 457–485. DOI:10.1080/15213269.2017.1416295
- Brown W.J. Examining four processes of audience involvement with media personae: Transportation, parasocial interaction, identification, and worship // Communication Theory. 2015. Vol. 25. № 3. DOI:10.1111/comt.12053
- Cole T., Leets L. Attachment styles and Intimate television viewing: Insecurely forming relationships in a Para-social way // Journal of social and personal Relationships. 2020. Vol. 16. No. 4. P. 1– DOI:10.1177/0265407599164005
- Derrick J.L., Gabriel S., Tippin B. Parasocial relationships and self-discrepancies: Faux relationships have benefits for low self-esteem individuals // Personal relationship. 2008. 15. No. 2. P. 261–280. DOI:10.1111/j.1475-6811.2008.00197.x
- Hartmann T., Goldhoorn C. Horton and Wohl Revisited: Exploring Viewers’ Experience of Parasocial Interaction // Journal of Communication. 2011. No. 61. P. 1104– DOI:10.1111/j.1460-2466.2011.01595.x
- Hopkins D. Theorizing Emotions: Sociological Explorations and Applications / D. Hopkins. University of Chicago Press. 2009. 343 p. DOI:10.36258/aflp.v3i2.3233
- Horton D., Wohl R. Mass Communication and Para-Social Interaction // Psychiatry. 1956. Vol. No. 3. P. 215–229.
- Jarzyna C.L. Introversion and the Use of Parasocial Interaction to Satisfy Belongingness Needs // Loyola University Chicago. Dissertations. 2012. 149 p. Available at: https://ecommons.luc.edu/luc_diss_6mos/6/ (дата обращения: 07.11.2023).
- Riles J.M., Adams K. Me, myself, and my mediated ties: Parasocial experiences as an ego-driven process // Media Psychology. 2020. Vol. No. 6. P. 792–813. DOI:10.1093/oxfordhb/9780197650677.013.18
- RubinM., Perse E., Powell R. Loneliness, Parasocial Interaction, and Local Television News Viewing // Human Communication Research. 1985. Vol. 12. No. 2. P. 155–180.
- Rubin A., Keren E. Viewer Aggression and Homophily, Identification, and Parasocial Relationships With Television Characters // Journal of Broadcasting & Electronic Media. 2003. Vol. 47. No. 1. P. 77–98. DOI:10.1207/s15506878jobem4701_5
- Scherer H., Diaz S., Iannone N., McCarty M., Branch S., Kelly J. “Leave Britney alone!”: parasocial relationships and empathy // The Journal of Social Psychology. 2021. Vol. No. 1. P. 128–142. DOI:10.1080/00224545.2021.1997889
- Tukachinsky R.H. Para-romantic love and para-friendships: Development and assessment of a multiple-parasocial relationships scale // American Journal of Media Psychology. 2011. Vol. 3(1/2). P. 80– DOI:10.1093/oxfordhb/9780197650677.013.17
- Turner B.S. Citizenship and social theory. Sage, 1993. 208 p. DOI:10.4135/9781446217665.n2
Информация об авторах
Метрики
Просмотров web
За все время: 74
В прошлом месяце: 5
В текущем месяце: 69
Скачиваний PDF
За все время: 20
В прошлом месяце: 2
В текущем месяце: 18
Всего
За все время: 94
В прошлом месяце: 7
В текущем месяце: 87