Современная зарубежная психология
2025. Том 14. № 1. С. 103–113
doi:10.17759/jmfp.2025140110
ISSN: 2304-4977 (online)
Представления об устойчивости в концептуальном пространстве психологии
Аннотация
В последнее время большую популярность в психологической науке приобрело понятие resilience, которое в русскоязычной психологии переводится как «жизнеспособность» или «устойчивость». Несмотря на то, что данный концепт прочно вошел в понятийный строй психологической науки, до сих пор среди исследователей не достигнут консенсус относительно его определения и теоретической нагруженности. В научной литературе можно встретить ряд систематизаций исследований, вносящих ясность в разнообразие трактовок этого явления. Вместе с тем они не позволяют увидеть концептуальное единство достаточно разных представлений об устойчивости, либо не включают исследовательские направления, в которых понятие устойчивости трактуется специфически. В статье предложены основания для систематизации представлений об устойчивости, позволяющие уловить в них интегративные процессы и тренды развития. Для этого применялся метод дедуктивной систематизации, а также понятийный анализ. Вектор развития современных представлений об устойчивости в психологии направлен на отход от понимания ее как качества и характеристики личности в сторону выявления динамической, процессуальной природы данного явления; от парадигмы одностороннего линейного влияния среды на человека — в сторону целостной системы «Среда—Человек»; от одномерного понимания устойчивости — в сторону представления о сложном уровневом и системном характере ее строения.
Общая информация
Ключевые слова: устойчивость, жизнеспособность, жизнестойкость, устойчивость развития, стабильность , резистентность, психическая устойчивость
Рубрика издания: Социальная психология
Тип материала: обзорная статья
DOI: https://doi.org/10.17759/jmfp.2025140110
Финансирование. Исследование выполнено в рамках стратегического проекта «Успех и самостоятельность человека в меняющемся мире» (реализуется по программе Минобрнауки России «Приоритет-2030»).
Получена: 07.03.2024
Принята в печать:
Для цитаты: Буланова И.С., Двойнин А.М., Двойнина В.К. Представления об устойчивости в концептуальном пространстве психологии [Электронный ресурс] // Современная зарубежная психология. 2025. Том 14. № 1. С. 103–113. DOI: 10.17759/jmfp.2025140110
Полный текст
Введение
Современное глобальное общество переживает множество вызовов, подрывающих ощущение стабильности и определенности: обострение террористических угроз, вспыхивающие военные конфликты, экологические проблемы, эпидемия COVID-19 и др. В этих условиях увеличивается общественный запрос на те психологические средства и практики, которые помогают человеку обрести личностную устойчивость и жизнестойкость. Несмотря на то, что практикующие психологи — консультанты и психотерапевты — более столетия непосредственно имеют дело с развитием и поддержанием устойчивости личности, задача осмысления и рефлексии различных концептуальных построений и методологических оснований исследований в данной области остается актуальной.
Предметное поле этой области покрывается различными понятиями, ключевым из которых является концепт resilience. На русский язык его можно перевести как «…устойчивость психологическая — совокупность определенных качеств и свойств психики, благодаря которым организм сохраняет способность к адекватной и эффективной жизнедеятельности под воздействием каких-либо неблагоприятных факторов»[Зуев, 2018]. В настоящее время между исследователями не существует консенсуса относительно определения понятия resilience, его теоретической нагруженности, онтологического статуса, а также методов измерения [Pai, 2018; Vella, 2019]. В российской психологической науке дело усугубляется терминологической путаницей, связанной, с одной стороны, с трудностями перевода данного англоязычного термина и других близких по значению терминов на русский язык и, с другой стороны, — со сложившейся специфической концептуализацией понятия «устойчивость» в отечественной психологии,
Одним из вариантов перевода термина resilience, который часто можно встретить в современной русскоязычной литературе, является прямая «калька» данного англоязычного слова — резилентность [Маркова, 2022]. Однако относительно психологического содержания данного концепта и его связи с близкими и похожими понятиями нет полной ясности. Этот концепт вбирает в себя достаточно широкий спектр явлений психики: способность к быстрому восстановлению душевных и физических сил, способность поддерживать психологическое равновесие, позитивную адаптацию, а также широкий класс процессов совладания и защитных реакций [Маркова, 2022].
Другим вариантом перевода указанного термина является жизнеспособность, которую определяют как «…индивидуальную способность управлять собственными ресурсами: здоровьем, эмоциональной, мотивационно-волевой, когнитивной сферами, в контексте социальных, культурных норм и средовых условий» [Махнач, 2007, с. 294]. В такой трактовке термин отражает современные представления исследователей и практиков об этом явлении, с ориентировкой на мультикаузальность, системность, психологическое здоровье и ресурсы личности. Остальные термины, относящиеся к проблематике устойчивости, являются либо производными и включены в общую концепцию жизнестойкости (такие, как, например, жизнестойкость (hardiness), резистентность (resistance)), либо вовсе из нее выпадают (например: устойчивое развитие (sustainability), психическая устойчивость как самоэффективность (mental toughness)), хотя онтологически с ней связаны.
В литературе представлены различные варианты систематизации исследований в данной области. Наиболее популярной из них является описание так называемых исследовательских «волн», в которых зафиксирована последовательность появления и развития основных направлений исследований на данную тему [Махнач, 2016; Werner, 2001]. Данная систематизация выглядит достаточно полной. Вместе с тем, учитывая путаницу понятий, разные переводы терминов, широко варьирующиеся контексты исследований, такая индуктивная систематизация не позволяет увидеть концептуальное единство разнообразных исследований при их многочисленных различиях. Другие попытки систематизации исследований, связанные с обобщением их в подходы [Рыльская, 2014], весьма узки и не включают исследовательские направления, в которых понятие устойчивости трактуется специфически.
Несмотря на то, что концепт resilience прочно вошел в понятийный строй психологической науки, разнообразие его трактовок, наличие схожих по смыслу понятий, а также обозначенные варианты систематизации исследований в данной области не вносят полной ясности в концептуальную картину представлений об устойчивости. Поэтому нам представляется необходимым обозначить некоторые простые критерии или основания для систематизации существующих представлений о психологической устойчивости (в широком смысле). Это позволит раскрыть концептуальное единство в многообразии исследований и увидеть в них некоторые тренды.
Цель нашей работы — концептуальная систематизация представлений об устойчивости в психологических исследованиях. Исследовательская методология включала в себя:
- метод дедуктивной систематизации на основе таких критериев, как предметная область (отрасль) психологии; форма существования устойчивости как психологического явления; исследовательская парадигма;
- понятийный анализ, в ходе которого производилось сопоставление и уточнение содержания понятий, используемых для обозначения устойчивости. Единицами понятийного анализа выступили концепты «устойчивость», «жизнеспособность» (resilience), «жизнестойкость» (hardiness), «резистентность» (resistance), «психическая устойчивость» (mental toughness), «жизнеспособность», «устойчивое развитие» (sustainability).
В рамках настоящей статьи мы будем использовать термин «устойчивость» — преимущественно как категорию, обобщающую весь спектр схожих по смыслу понятий, используемых в соответствующих областях исследований, а также более узко — как одно из частных понятий, давая по ходу текста пояснения там, где это необходимо.
Устойчивость в контексте разных предметных областей (отраслей) психологии
Психология труда и отдельных видов деятельности. Явления устойчивости изучаются в психологии труда и отдельных видов деятельности (в частности в военной психологии, спортивной психологии). В отечественной литературе можно встретить немало исследований устойчивости как способности субъекта сохранять высокую продуктивность деятельности в экстремальных условиях [Казанков, 2021; Куршев, 2021]. Так, например, в исследовании К.К. Платонова и Л.М. Шварца изучалась «летная напряженность», т. е. такое состояние летчиков, которое характеризуется понижением устойчивости и, как следствие, спадом показателей профессиональной эффективности в экстремальных условиях. Устойчивость при этом понималась как сложное, изменчивое, сознательно регулируемое действие. Изучением устойчивости как сохранением продуктивности разных видов деятельности в экстремальных условиях занимались в разное время такие отечественные ученые, как К.К. Платонов, Л.М. Шварц, А.Ф. Катаев, В.Л. Марищук, А.П. Попов, Л.М. Аболин, А.П. Елисеева, П.А. Корчемный и др. [Казанков, 2021]. Традиция исследований устойчивости в советской и постсоветской отечественной психологии во многом сопряжена с естественно-научной парадигмой и экспериментальной методологией.
В зарубежной психологии близким по смыслу является концепт mental toughness («психическая устойчивость»). Mental toughness исследуется, как правило, в психологии спорта, в которой устойчивость рассматривается в контексте высших достижений и трактуется как способность к регуляции своего состояния в сложных средовых условиях, связанных с достижением максимальных спортивных результатов [Mental toughness /, 2019; St Clair-Thompson, 2023]. Современное понимание устойчивости как mental toughness выходит за рамки спортивной психологии в область психологии бизнеса и других видов деятельности с высоким уровнем конкуренции и требованиями продуктивности.
Социальная психология личности. Пожалуй, наибольшее количество исследований устойчивости сосредоточено вокруг проблемы личности в трудных жизненных ситуациях [Леонтьев, 2016; Махнач, 2016; Vella, 2019]. В самом общем виде в данных исследованиях под устойчивостью (resilience) понимается совокупность внутренних и внешних условий, приводящих личность к адаптации в стрессовых и выходящих за рамки нормальности ситуациях, а также создающих возможность для личности осуществлять полноценную жизнь в трудных жизненных обстоятельствах. Другими словами, устойчивость понимается как способность человека прийти в свою норму жизни и преодолеть ту или иную форму личных невзгод. Перечислим лишь некоторые исследования и подходы, попадающие в данную плоскость: изучение устойчивости как метасистемного образования, социально-психологический подход к жизнеспособности, исследование устойчивости в рамках коммуникативного подхода, интегративный подход к жизнеспособности, исследование позитивных изменений после психологической травмы, концепция устойчивой реинтеграции и др.
Отдельная линия исследований посвящена информационно-психологической устойчивости (ideological resistance) [Саулькин, 2022; Zmigrod, 2022]. Информационно-психологическая устойчивость определяется: как качество личности, позволяющее ей противостоять информационно-психологическим воздействиям, сохранять мотивацию, моральные нормы и нравственные ценности; как неприятие смыслов и ценностей идеологии; как способность личности противостоять воздействию на сознание и бессознательное и сохранять собственные психологические характеристики, мотивацию и модели поведения.
Психология развития и педагогическая психология. Исследования в области психологии развития и педагогической психологии касаются, прежде всего, факторов развития и формирования устойчивости личности в онтогенезе [Childhood resilient personality, 2021; Werner, 2001]. В самых ранних исследованиях устойчивости она рассматривалась как успешность преодоления неблагоприятных условий развития [Mahdiani, 2021]. Так, например, в проекте «Компетентность» (Project Competence Longitudinal Study, PCLS) изучалась жизнеспособность детей и подростков в контексте психопатологических отклонений в их развитии [Garmezy, 1987]. Комплексные лонгитюдные исследования показали наличие некоторых факторов позитивного развития детей и подростков, вопреки обстоятельствам жизни, таких как: школьная среда как защитный фактор, формируемая мотивация достижения, качество социальных контактов, а также генетически обусловленные индивидуальные качества ребенка. Задачами педагогики в этой связи является возможное сокращение рисков неблагополучия, а также поиск подходящих интервенций для их минимизации и для развития у ребенка защитных механизмов психики [Махнач, 2016].
В рамках данных областей психологии устойчивость понимается как процесс регуляции развития. В частности, существует целый ряд исследований, связанных с поддержанием устойчивого развития личности (sustainability). В этом же ключе выдержаны исследования, посвященные долголетию и поддержанию жизнеспособности человека в старости [Sustainable and Active, 2022].
Психология групп. В рамках данной области психологии исследователи занимаются изучением устойчивости малых и больших групп, а также организаций [Нестик, 2016; Kobal Grum, 2022].
Организационная устойчивость рассматривается как способность организации противостоять внешним угрозам, а также способность к развитию и реализации своего потенциала (sustainability) [Нестик, 2016; Meneghel, 2016; Sharma, 2016]. Авторы осмысливают устойчивость организации как многокомпонентное явление в различных измерениях: когнитивном, эмоциональном, коммуникативном и структурном [Нестик, 2016; Lengnick-Hall, 2005].
Устойчивость группы понимается как способность ее членов к совместной деятельности, а также совладанию с внешними неблагоприятными обстоятельствами, воспринимаемыми как угроза существованию и развитию группы. Собственно психологическое содержание устойчивости состоит в качестве отношений участников группы, что отличает групповую устойчивость от индивидуальной [Нестик, 2016].
В разделе психологии групп отдельно следует рассматривать исследования устойчивости семьи [Зуев, 2018; Махнач, 2016]. Проведенный К.Б. Зуевым метаанализ статей на данную тему позволяет отметить, что исследования устойчивости/жизнеспособности семьи выделяются в отдельную область, о чем свидетельствует стабильный рост публикаций на данную тему [Зуев, 2018]. Кроме того, устойчивость семьи как отдельной социальной ячейки существенно отличается от индивидуальной устойчивости. Жизнеспособность семьи понимается как выживаемость, опирающаяся на ресурсы, позволяющие семье совладать со стрессогенными событиями [Махнач, 2016; Sixbey, 2005].
Несмотря на то, что некоторые представления об устойчивости выходят за рамки конкретных областей психологии и даже за пределы психологической науки в междисциплинарную область, психологические представления об устойчивости в целом возможно систематизировать в соответствии с указанными областями. Имплицитным основанием для подобной систематизации исследований является тип задачи, которую решает психика при столкновении с трудными, выходящими за рамки обыденности ситуациями. Так, в области психологии труда подразумевается задача сохранения продуктивности деятельности; в области социальной психологии личности — задача адаптации («медицинская модель»), совладания («социально-психологическая модель») или позитивных личностных изменений («гуманистическая модель»); в области психологии развития и педагогической психологии — задача нормального/оптимального развития; в психологии групп — задача выживания и развития групп. Сквозной характер имеют представления об устойчивости в области клинической психологии, патопсихологии и психологии здоровья, поскольку вне зависимости от конкретного типа задачи, которую психика решает при столкновении с невзгодами, ключевой является обобщенная задача сохранения жизнеспособности.
Формы существования устойчивости как психологического явления
Другая оптика для систематизаций представлений об устойчивости в психологии связана с фундаментальным пониманием ее как психологического явления: устойчивость рассматривается как характеристика личности (свойство или черта), как способность (набор компетенций) или же как динамический процесс.
Психологические исследования устойчивости начались с ее изучения как черты. Широкая линия исследований посвящена устойчивости как некоторому созвездию характеристик личности или качеств индивида, проявляющихся в процессе напряженной деятельности, в их числе: темперамент как детерминанта устойчивости, эмоциональная возбудимость или чувствительность к эмоциогенным ситуациям как эмоциональная неустойчивость и другие.
Исследования в области процессов и механизмов формирования устойчивой личности, а также профилактики устойчивости и благополучия привели психологов к пониманию устойчивости как формируемого, сложного, имеющего уровневое строение психического качества. Позже устойчивость стали трактовать как способность личности, состоящую из набора компетенций. Устойчивость личности связывалась со способностью оптимально отражать действительность в сложных, стрессовых ситуациях; с умением ориентироваться на определенные цели во временно́й перспективе; метакогнитивными способностями; навыком контроля поведения, развитие которого не завершается на протяжении всей жизни человека.
Относительно современные исследования все больше сфокусированы на понимании устойчивости как динамического системного процесса. Этот процесс контекстуально обусловлен и подразумевает, что от ситуации к ситуации тот набор психических явлений, который детерминирует устойчивость, может сильно варьироваться. Методология данных исследований не отрицает наличие черт, устойчивых характеристик или способностей, но подразумевается, что мера их проявления и реализации зависит от ситуации и взаимодействия с конкретными субъектами и социальными системами. Приоритет отдается реляционным, ситуационным факторам. Психика рассматривается как функция системы «Среда — Человек» и не сводится к актуальным свойствам ее компонентов. Например, Г. Гианесини понимает устойчивость как реляционный процесс, который в разное время в течение всей жизни является результатом синергического взаимодействия между человеком и средой [Gianesini, 2011].
Устойчивость в контексте разных исследовательских парадигм
Еще одно основание для систематизации представлений об устойчивости в психологии — это понимание характера взаимосвязи человека и среды, которое явно или неявно присутствует в качестве парадигмальной рамки в конкретно-психологических исследованиях.
Все представления об устойчивости можно рассмотреть в некотором континууме: влияние среды на человека (односторонняя линейная связь) — взаимовлияние среды и человека (двухсторонняя линейная связь: не только среда способна влиять на человека, но и он на среду) — среда и человек как целостная система. Несмотря на кажущуюся простоту и архаичность такой оптики, именно она позволяет развести некоторые понятийные нюансы основных терминов данного поля: резистентности, устойчивости, жизнестойкости и жизнеспособности.
Влияние среды на человека («Среда → Человек»). В данной парадигмальной рамке подразумевается, что среда оказывает влияние на человека, а трудные жизненные ситуации «случаются» с человеком; человек же, в свою очередь, вынужден так или иначе на эти ситуации реагировать. Поведение человека рассматривается как реактивное, а он сам — как объект воздействия. Психологические исследования, выполненные в такой парадигме, в большей степени соотносятся с «медицинской моделью», для которой характерно понимание устойчивости как резистентности внешним воздействиям, как поддержание гомеостаза, редукции напряжения и восстановления прежнего нормального функционирования в ответ на невзгоды. Процессы формирования и функционирования устойчивости рассматриваются как мало осознаваемые и слабо контролируемые. В качестве примера можно привести упомянутое выше исследование жизнеспособности детей в семье, родители которых имеют психиатрический диагноз [Mahdiani, 2021; Werner, 2001]. В нем изучались защитные факторы, способствующие благополучию ребенка: высокий уровень активности, отзывчивость, автономия, адекватные коммуникативные навыки и другие.
Взаимовлияние среды и человека («Среда ↔ Человек»). Эта парадигмальная рамка предполагает, что человек не просто реагирует на среду, но и способен оказывать на нее влияние. Если предыдущей парадигме в большей степени соответствовала «медицинская модель» устойчивости, то данной теоретической рамке соответствуют «социально-психологическая и гуманистическая модели», в которых человек не просто реагирует на средовые факторы, но способен проявлять субъектность и соответствующую ей проактивность. Проактивность выражается в индивидуальной оценке степени стрессогенности среды, в способности человека предвидеть, предвосхищать вероятные сценарии развития события и за счет сознательных процессов самоорганизации совладать с невзгодами.
В рамках данной парадигмы к составляющим устойчивости можно отнести: способность к рефлексии, метакогнитивные процессы, ресурсы личности, индивидуальный потенциал личности, совладающие механизмы личности, жизнестойкость (hardiness), смысл жизни и др.
Применение данной парадигмы можно проиллюстрировать на примере понимания термина «трудная жизненная ситуация». В рамках парадигмы «среда → человек» трудную жизненную ситуацию можно определить, используя объективные опросники, например метод ассесмент (отслеживание стрессогенных событий жизни) и другие [The social readjustment, 2023]. В нем представлен перечень стрессогенных событий; респонденту необходимо отметить их наличие в своей жизни. Чем больше подобного рода событий, тем выше уровень стресса. Альтернативный подход к пониманию трудной жизненной ситуации состоит в том, что человек обладает свободой переживания, волен в выборе способа и направления переживания. С этой точки зрения, невозможно создать окончательный и полный перечень стрессогенных ситуаций на основе объективных критериев, поскольку эти ситуации определяются субъективно и индивидуально.
Данная оптика подходит для описания жизнестойкости и устойчивости в узком смысле слова, в котором фиксируются проактивное совладание и способность формировать среду и оказывать на нее влияние.
Среда и человек как целостная система («Среда & Человек»). В рамках предыдущих парадигм устойчивость рассматривалась в позитивистском понимании — как личностная характеристика, которая формируется вопреки или благодаря тяжелым условиям. В данном парадигмальном поле личность и среда рассматриваются как целостная система, а понимание устойчивости выходит за рамки способности сопротивляться или активно совладать со средой [Ungar, 2019]. В этом заключается одно из ключевых отличий жизнестойкости (hardiness), в большей степени соответствующей парадигме «Среда ↔ Человек», от жизнеспособности (resilience) в работах современных отечественных исследователей. Различные качества личности, связанные с совладанием со стрессом и неблагоприятными ситуациями жизни, обозначаются термином «жизнестойкость» (hardiness). Под жизнестойкостью понимаются все внутренние возможности человека, которыми он может воспользоваться в неблагоприятных жизненных ситуациях. Термин «жизнеспособность» имеет более широкую трактовку: как умение жить, развиваться и приспосабливаться в меняющемся мире, что, с нашей точки зрения, соответствует в большей степени данной парадигме. К этой же парадигмальной рамке можно отнести понимание устойчивости как sustainability — устойчивости развития. Человек может не просто сохранять и восстанавливать прежнее равновесие после стресса, но он также способен выйти на другой уровень функционирования, благодаря стрессу. Так, например, в последние десятилетия получили особую популярность исследования «посттравматического роста» [Леонтьев, 2016; Fayaz, 2023; Posttraumatic stress symptoms, 2023]. В этом же контексте уместно говорить о широкой линии исследований в области позитивной психологии [Леонтьев, 2016; Ryff, 2022].
Системно-ориентированный подход хорошо иллюстрирует направление исследований в данной парадигме [Masten, 2016]. Он подразумевает, что устойчивость — это динамическая характеристика, процессы которой идут на разных уровнях функционирования системы. Реакция человека на неблагоприятные условия опосредована огромным количеством процессов, каждый из которых вносит в нее вклад.
Некоторые результаты проведенного анализа нами обобщены на рис. 1. Направления стрелок указывают на современные концептуальные тренды в психологических представлениях об устойчивости. Таким образом, можно увидеть тренды первого, второго и третьего порядков.
Рис.1. Концептуальное пространство психологических представлений об устойчивости
Заключение
Представленная систематизация психологических представлений об устойчивости, осуществленная на основе реконструкции общего для них концептуального пространства, является идеальной моделью и носит абстрактный характер, а потому не высвечивает всё многообразие вариаций в толковании устойчивости и смысловых оттенков обозначающих ее терминов. Дедуктивно выбранные критерии для систематизации также условны. Вместе с тем подобная систематизация психологических представлений об устойчивости позволяет уловить в них интегративные процессы и некоторые тренды развития.
В настоящее время мы наблюдаем движение представлений об устойчивости в предметной области от клинической и патопсихологии в сторону психологии здоровья. Вектор развития современных представлений об устойчивости в психологии направлен на отход от понимания ее как качества и характеристики личности в сторону выявления динамической, процессуальной природы данного явления; от парадигмы одностороннего линейного влияния среды на человека — в сторону целостной системы «Среда—Человек»; от одномерного понимания устойчивости (например как психофизиологической характеристики) — в сторону представления о сложном уровневом и системном характере ее строения. Дальнейшие исследования устойчивости, как ожидается, будут не только проводиться на стыке разных областей (отраслей) психологической науки, но и всё больше выходить в поле междисциплинарных исследований.
Обозначенные тренды позволяют наметить некоторые концептуальные рамки консультативной и психотерапевтической работы и осмыслить методологию профессиональной деятельности психолога. В рамках трендов первого порядка различные практики психологической помощи в большей степени соответствуют педагогической или коучинговой работе по формированию и развитию отдельных качеств устойчивой личности, таких как, например, mental toughness (психическая устойчивость) или resistance (резистентность). Практики работы с внутренней феноменологией, субъективным восприятием реальности в процессе активного совладания личности с трудными жизненными ситуациями соответствуют трендам второго порядка в развитии теоретических представлений в области устойчивости. Тренды третьего порядка отражают современные психологические и психотерапевтические направления и подходы, которые отличает реляционизм, диалогичность, ориентация на системный характер трансформаций личности.
[Зуев, 2018] URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/emergency/3076/Устойчивость
Литература
- Зуев К.Б. Библиометрический анализ современных исследований жизнеспособности семьи // Вестник ЯрГУ. Серия Гуманитарные науки. 2018. № 1(43). C. 99—102.
- Казанков В.В. Проблема устойчивости в психологии: культурно-исторические и деятельностные подходы // International Journal of Medicine and Psychology. 2021. Том 4. № 4. С. 41—48.
- Куршев А.Х. Формирование устойчивости у сотрудников органов внутренних дел к вербовочной деятельности экстремистских и террористических организаций // Журнал прикладных исследований. 2021. № 3-2. С. 69—73. DOI:10.47576/2712-7516_2021_3_2_69
- Леонтьев Д.А. Удары судьбы как стимулы личностного развития: феномен посттравматического роста // Жизнеспособность человека: индивидуальные, профессиональные и социальные аспекты / Под ред. А.В. Махнача, Л.Г. Дикой. М.: ИП РАН, 2016. С. 144—158.
- Маркова В.И., Александрова Л.А., Золотарева А.А. Русскоязычная версия краткой шкалы резилентности: психометрический анализ на примере выборок студентов, многодетных родителей и родителей детей с инвалидностью // Национальный психологический журнал. 2022. № 1(45). C. 65—75. DOI:10.11621/npj.2022.0106
- Махнач А.В. Жизнеспособность человека и семьи: социально-психологическая парадигма. М.: ИП РАН, 2016. 459 с.
- Махнач А.В., Лактионова А.И. Жизнеспособность подростка: понятие и концепция // Психология адаптации и социальная среда: современные подходы, проблемы, перспективы / Под ред. Л.Г. Дикой, А.Л. Журавлева. М.: ИП РАН, 2007. С. 290—312.
- Нестик Т.А. Жизнеспособность группы как социально-психологический феномен // Институт психологии Российской академии наук. Социальная и экономическая психология. 2016. Том 1. № 2. С. 29—61.
- Рыльская Е.А. Научные подходы к исследованию жизнеспособности человека в зарубежной психологии // Теория и практика общественного развития. 2014. № 8. С. 57—58.
- Саулькин В.А., Хугаева Л.В. Формирование устойчивости социальных групп Вооруженных сил России к негативному информационно-психологическому воздействию // Военный академический журнал. 2022. № 1(33). С. 51—58.
- Childhood resilient personality trajectories and associations with developmental trajectories of behavioral, social-emotional, and academic outcomes across childhood and adolescence: A longitudinal study across 12 years / Q. Shi, J. Liew, I. Ettekal, S. Woltering // Personality and Individual Differences. 2021. Vol. 177. Article ID 110789. 18 p. DOI:10.1016/j.paid.2021.110789
- Fayaz I. Posttraumatic Growth and Trauma from Natural Disaster in Children and Adolescents: A Systematic Literature Review about Related Factors // Journal of Aggression, Maltreatment & Trauma. 2023. Vol. 32. № 3. P. 305—324. DOI:10.1080/10926771.2022.2133656
- Garmezy N. Stress, Competence and Development: Continuities in the Study of Schizophrenic Adults, Children Vulnerable to Psychopathology, and the Search for Stress-Resistant Children // American Journal of Orthopsychiatry. 1987. Vol. 57. № 2. P. 159—174. DOI:10.1111/j.1939-0025.1987.tb03526.x
- Gianesini G. Negotiating family challenges by transforming traditional gender roles in new identities: Patterns of resilience and parenthood in a sample of Italian couples: Preliminary findings were presented as a poster “Resilience and its shielding effect on relationship quality and life satisfaction” at the 69th Annual ICP Conference (International Council of Psychologists): July 29 to August 1—2, 2011, Washington, DC // Contemporary Perspectives in Family Research. Vol. 7. Visions of the 21st Century Family: Transforming structures and identities. Leeds: Emerald Group Publishing, 2013. P. 277—316. DOI:10.1108/S1530-3535(2013)0000007013
- Kobal Grum D., Babnik K. The psychological concept of social sustainability in the workplace from the perspective of sustainable goals: A systematic review // Frontiers in Psychology. 2022. Vol. 13. Article ID 942204. 21 p. DOI:10.3389/fpsyg.2022.942204
- Lengnick-Hall C.A., Beck T.E. Adaptive Fit Versus Robust Transformation: How Organizations Respond to Environmental Change // Journal of Management. 2005. Vol. 31. № 5. P. 738—757. DOI:10.1177/0149206305279367
- Mahdiani H., Ungar M. The Dark Side of Resilience // Adversity and Resilience Science. 2021. Vol. 2. P. 147—155. DOI:10.1007/s42844-021-00031-z
- Masten A.S., Cicchetti D. Resilience in Development: Progress and Transformation // Developmental Psychopathology. Vol. 4. Risk, Resilience, and Intervention / Ed. D. Cicchetti. Hoboken: Wiley, 2016. P. 271—333. DOI:10.1002/9781119125556.devpsy406
- Meneghel I., Martínez I., Salanova M. Job-related antecedents of team resilience and improved team performance // Personnel Review. 2016. Vol. 45. № 3. P. 505—522. DOI:10.1108/PR-04-2014-0094
- Mental toughness / D. Strycharczyk, P. Clough, T. Wall, J. Perry // Good Health and Well-Being. Encyclopedia of the UN Sustainable Development Goals / Eds. W. Leal Filho, T. Wall, A.M. Azul, L. Brandli, P.G. Özuyar. Cham: Springer, 2019. P. 471—483. DOI:10.1007/978-3-319-69627-0_19-1
- Pai N., Vella S.L. Can one spring back from psychosis? The role of resilience in serious mental illness // Australian & New Zealand Journal of Psychiatry. 2018. Vol. 52. № 11. P. 1093—1094. DOI:10.1177/0004867418802900
- Posttraumatic stress symptoms, posttraumatic growth, and personality factors: A network analysis / R.C. Graziano, W.J. Brown, D.R. Strasshofer, M.A. Yetter, J.B. Berfield, S.E. Haven, S.E. Bruce // Journal of Affective Disorders. 2023. Vol. 338. P. 207—219. DOI:10.1016/j.jad.2023.06.011
- Ryff C.D. Positive Psychology: Looking Back and Looking Forward // Frontiers in Psychology. 2022. Vol. 13. Article ID 840062. 17 p. DOI:10.3389/fpsyg.2022.840062
- Sharma S., Sharma S.K. Team Resilience: Scale Development and Validation // Vision. 2016. Vol. 20. № 1. P. 37—53. DOI:10.1177/0972262916628952
- Sixbey M.T. Development of the Family Resilience Assessment Scale to Identify Family Resilience Constructs. Gainesville: University of Florida, 2005. 171 p.
- St Clair-Thompson H., Devine L. Mental toughness in higher education: exploring the roles of flow and feedback // Educational Psychology. 2023. Vol. 43. № 4. P. 326—343. DOI:10.1080/01443410.2023.2205622
- Sustainable and Active Program – Development and Application of SAVING Methodology / M. Almeida-Silva, A. Monteiro, А.R. Carvalho, A.M. Teixeira, J. Moreira, D. Tavares, M.T. Tomás, A. Coelho, V. Manteigas // International Journal of Environmental Research and Public Health. 2022. Vol. 19. № 11. Article ID 6803. 16 p. DOI:10.3390/ijerph19116803
- The social readjustment rating scale: Updated and modernized / D. Wallace, N.R. Cooper, A. Sel, R. Russo // PLoS ONE. 2023. Vol. 18. № 12. Article ID e0295943. 30 p. DOI:10.1371/journal.pone.0295943
- Ungar M., Hadfield K. The differential impact of environment and resilience on youth outcomes // Canadian Journal of Behavioural Science = Revue canadienne des sciences du comportement. 2019. Vol. 51. № 2. P. 135—146. DOI:10.1037/cbs0000128
- Vella S.L., Pai N. A Theoretical Review of Psychological Resilience: Defining Resilience and Resilience Research over the Decades // Archives of Medicine and Health Sciences. 2019. Vol. 7. № 2. P. 233—239. DOI:10.4103/amhs.amhs_119_19
- Werner E.E., Smith R.S. Journeys from Childhood to Midlife: Risk, Resilience and Recovery. Ithaca: Cornell University Press, 2001. 236 p.
- Zmigrod L. A. Psychology of Ideology: Unpacking the Psychological Structure of Ideological Thinking // Perspectives on Psychological Science. 2022. Vol. 17. № 4. P. 1072—1092. DOI:10.1177/17456916211044140
Информация об авторах
Метрики
Просмотров web
За все время: 132
В прошлом месяце: 36
В текущем месяце: 96
Скачиваний PDF
За все время: 22
В прошлом месяце: 7
В текущем месяце: 15
Всего
За все время: 154
В прошлом месяце: 43
В текущем месяце: 111