Копинг-стратегии субъекта в связи с образами трудной жизненной ситуации в метафорах и социальной фрустрированностью

Исследование, представленное в данной статье, посвящено актуальной в условиях социальной нестабильности и вынужденной миграции населения проблеме влияния восприятия и интерпретаций взрослыми трудных жизненных ситуаций на их совладающее поведение. Его цель заключалась в установлении взаимосвязей социальной фрустрированности и метафорических образов трудных жизненных ситуаций с копинг-стратегиями субъектов. Сформулированы и подтверждены гипотезы о различиях копинг-стратегий лиц, различающихся выраженностью социальной фрустрированности и метафорами трудных жизненных ситуаций. Применен контент-анализ метафор и тестирование. В исследовании принял участие 101 респондент в возрасте 18—25 лет (студенты и сотрудники предприятий г. Ростова-на-Дону). Полученные данные подтверждают наличие взаимосвязей между выраженной социальной фрустрированностью и снижением рациональности и адаптивности копинг-стратегий субъекта. Впервые установлено, что стереотипность—дифференцированность метафорических оценок субъектами трудных жизненных ситуаций, «дистанцирование» от ситуации и ее участников, атрибуция отрицательных качеств «чужим» людям и «врагам» / положительных свойств «своим» людям и «друзьям» также связаны с рациональностью и адаптивностью копинг-стратегий.

 

Введение

В разных странах мира в условиях усиления социальной нестабильности, вызванной экономическими трансформациями, и межэтнических конфликтов, угрожающих населению вынужденной миграцией, актуальны исследования индивидуального и коллективного совладающего поведения (копинга), позволяющего справиться со стрессом или с трудными жизненными ситуациями.

В психологии феномен «совладающее поведение» разрабатывается с середины XX столетия (Р. Лазарус, С. Фолкман). Копинг рассматривается отечественными психологами Т.Л. Крюковой, Т.В. Гущиной, и М.В. Сапоровской [7; 10; 11; 14] как целенаправленный, конструктивный и осознанный способ реагирования, который может усваиваться личностью под влиянием воспитания, семейных сценариев поведения с другими людьми [14]. Изучаются особенности копинга, как формирующейся, так и зрелой личности.

Исследования многих зарубежных и российских психологов посвящены анализу феномена «совладающее поведение», а также изучению различных индивидуально-психологических и социально-психологических характеристик личности в качестве предикторов копинг-стратегий. Так, определены взаимосвязи между особенностями психологической защиты, копинг-стратегиями и контролем в процессе психологической адаптации у спортсменов [20]. Обнаружено, что адаптивные копинг-стратегии повышают академическую успеваемость студентов, усиливают вовлеченность студентов в учебу [21; 22]. Проанализировано воздействие тренинга саморегуляции и внимательности на копинг-стратегии у студентов-психологов: выявлено, что участие в нем способствует выбору таких позитивных копинг-стратегий, как «поиск решения проблемы» и «принятие ответственности» [19]. Отечественные психологи также установили корреляции копинг-стратегий с разными личностными образованиями: например, с Я-концепцией, образом Я и самоэффективностью, уровнем рефлексивности и копинг-стратегиями «бегство-избегание», «планирование решения проблемы» [3; 8]. О.П. Степанова и О.В. Токарь выявили, что копинг-стратегия «самоконтроль» коррелирует с экстернальностью/интернальностью и самопринятием учащихся как параметрами их адаптации. Интернет-аддикция, экстернальность, низкий уровень самопринятия и высокий уровень социальной фрустрированности отрицательно коррелируют с выбором копинг-стра- тегий «принятие ответственности» и «планирование решения проблемы» [15]. О.Л. Супрун и О.В. Курышева установили, что «. основными индивидуально-психологическими особенностями, влияющими на выбор копинг-стратегии, являются: смелость, экспрессивность, нонконформизм, чувствительность, конформность» [16, с. 3].

Копинг актуализируется в жизненных ситуациях, воспринимаемых как непривычные, трудные, в которых возникает рассогласование в системе отношений личности к себе, другим людям и окружающему миру. Так, Н.В. Тарабрина и И.С. Хажуев приходят к выводу о том, что «. стили совладания, ориентированные на избегание и решение проблемы, находятся в отрицательной взаимосвязи с тревожно-депрессивными реакциями...» [17, с. 223]. Л.И. Лочехина и М.А. Падун согласны с тем, что общий интеллект является ресурсом совладания с трудными, стрессовыми ситуациями и «...опосредует связь нейротизма с выраженностью посттравматического стресса» [13, с. 38].

Исследования взаимосвязей особенностей восприятия трудной ситуации и совла- дающего поведения личности восходят к теории когнитивного оценивания Р. Лазаруса. Е.В. Битюцкая подчеркивает, что «. восприятие ситуации субъектом, интерпретация и отношение к ней определяются в современной науке как “когнитивное оценивание”» [4, с. 88]. Вслед за Р. Лазарусом автор делает акцент на том, что когнитивное оценивание трудной жизненной ситуации является фактором, опосредствующим копинг-стратегии личности. На этот выбор также влияет и гендерный фактор: Н.А. Алмаев и коллеги указывают на тот факт, что женщины чаще, чем мужчины, прибегают к стратегиям аффилиации [1]. Процессы оценивания субъектом жизненной ситуации, в частности, находятся под влиянием социальных представлений данных групп, например, этнокультурных [7].

Ряд исследований российских психологов посвящен изучению взаимосвязей копинг- стратегий разных видов и особенностей эмоционального восприятия субъектом трудных жизненных ситуаций. Так, выявлены корреляции оценок, эмоционального переживания трудных жизненных ситуаций и копинг-стратегий личности [5]. Результаты исследования В.Е. Купченко свидетельствуют о том, что субъекты, предпочитающие «независимую» жизненную стратегию, более склонны к выбору «активного» копинга: «планирования решения проблемы», «положительного истолкования и роста», «поиска активной поддержки»; субъекты, предпочитающие стратегию «самореализации», выбирают «активный» копинг: «планирование решения проблемы», «положительное истолкование и роста», «поиск активной и эмоциональной поддержки»; субъекты, предпочитающие «нерешительную» жизненную стратегию склонны к обращению к религии, «поиску эмоциональной поддержки», рассмотрению ситуации в качестве повода для роста [12].

Жизненные ситуации, воспринимаемые как непривычные, трудные, в частности, обусловливают повышение уровня выраженности социальной фрустрированности. В исследованиях российских психологов установлены взаимосвязи между восприятием фрустри- рующей ситуации и особенностями проявления агрессивного поведения, выраженностью социальной фрустрированности, нервно-психической устойчивостью личности, характерологическими акцентуациями и стратегиями совладания с трудными ситуациями [2; 6; 9; 18]. Выявлено, что повышенный и высокий уровни выраженности социальной фрустрированности приводят к снижению рациональности и адаптивности копинг-стратегий в трудной ситуации.

С нашей точки зрения, выводы многочисленных эмпирических исследований специфики выбора копинг-стратегий, к которым мы обращаемся в данной статье, носят противоречивый характер. Например, выявлены взаимосвязи совладающего поведения, некоторых индивидуально-психологических (в том числе. нейротизма, интернет-аддикции, рефлексивности) и социально-психологических (в том числе самопринятия, конформности) особенностей, а также Я-концепции личности, но недостаточно изучены корреляции разных видов копинг- стратегий и уровней выраженности социальной фрустрированности как социально-психологического свойства личности. Феномен «трудная жизненная ситуация» рассматривается как объект совладания, но недостаточно проанализированы представления о нем, его интерпретация как предиктора совладающего поведения и копинг-стратегий субъекта. Применяются различные вербальные и проективные методики для изучения восприятия субъектом трудных жизненных ситуаций, но недостаточно исследованы их образы в метафорах.

Далее необходимо коснуться вопроса выбора наиболее оптимальных средств диагностики копинг-стратегий. Одним из таких способов является, с нашей точки зрения, анализ метафор. По мнению многих исследователей, одним из средств, инструментов конструирования субъектом образов социальных объектов и процессов являются метафоры, формирующие взаимосвязи между различными понятиями и таким образом способствующие их описанию и интерпретации. Метафоры — это синкретические образования, объединяющие когнитивный и эмоциональный компоненты представлений субъекта. В психологии рассматриваются метафоры различных социальных явлений и объектов, например, рекламируемой продукции, политических противников и «друзей», карьеры, организации, трудной жизненной ситуации и др.

Таким образом, основная цель нашего эмпирического исследования состояла в изучении влияния восприятия и интерпретации субъектом трудных жизненных ситуаций в их метафорических значениях, уровня социальной фрустрированности на выбор им того или иного типа совладающего поведения (копинга).

Программа, методы и методики исследования

В соответствии с поставленной целью были сформулированы гипотезы исследования. 1. Социальная фрустрированность и метафорические образы трудных жизненных ситуаций могут быть связаны с разными видами копинг-стратегий субъектов. 2. Копинг-стратегии могут различаться у лиц с разным уровнем выраженности социальной фрустрированности. 3. Копинг- стратегии могут различаться у лиц с разными метафорами трудных жизненных ситуаций.

Сформулированы задачи исследования: определить виды метафор респондентов; установить их уровень выраженности социальной фрустрированности; определить их ко­пинг-стратегии; установить взаимосвязи социальной фрустрированности, метафор и разных видов копинг-стратегий субъектов; выявить различия копинг-стратегий у лиц с разным уровнем выраженности социальной фрустрированности и разными метафорами трудных жизненных ситуаций.

Применены следующие методы: контент-анализ метафор, тестирование, методы математической статистики (квартилирование, регрессионный анализ, H-критерий Краскела— Уоллеса).

Использованы следующие методики. 1. Авторская методика «Метафоры трудной жизненной ситуации» (В.Д. Альперович, 2017), разработанная на основе метода «Незаконченные предложения». 2. Методика «Экспресс-диагностика уровня социальной фрустрированности» Л.И. Вассермана. 3. Опросник «Способы совладающего поведения» Р. Лазаруса и С. Фолкман (в адаптации Т.Л. Крюковой, Е.В. Куфтяк, М.С. Замышляевой, 2004). В исследовании принял участие 101 респондент в возрасте 18—25 лет (студенты Южного федерального университета и сотрудники предприятий г. Ростова-на-Дону). Достоверность полученных результатов обеспечивалась использованием в исследовании методов математической статистики и стандартного программного пакета для статистической обработки данных IBM SPSS Statistics 20.0.

Результаты исследования

На первом этапе эмпирического исследования была решена первая эмпирическая задача: определены виды метафор трудных жизненных ситуаций и их участников («своих» и «чужих» людей), названные респондентами, посредством разработанного нами классификатора метафор (В.Д. Альперович, 2016): социальные (политические («выборы»), экономические («инфляция»), транспортные («как на самолете»)); метафоры качества и значимости субъектов и ситуаций («образец общения»); «магические» («ангел», «волшебство»); абстрактные («добро»); метафоры-атрибуты («теплые»); метафоры-прецедентные имена (сравнение со сказочными и реальными персонажами); метафоры сходства и различия («из того же теста»); природоморфные (сравнение с природными явлениями); зооморфные (сравнение с животными); артефактные (сравнение с различными предметами); метафоры организма («надежное, твердое плечо»); антропоморфные метафоры (ролевые метафоры — «семья»; «прохожий», «незнакомый человек», «черная мафия»).

Виды метафор трудных жизненных ситуаций и их участников содержательно различаются. Социальные метафоры выражают сложную структуру объекта, его взаимодействие с другими объектами в системе властных отношений, обмена ресурсами и т. п. Транспортные метафоры олицетворяют динамичность, скорость, активность описываемого объекта или ситуации. «Магические» метафоры и метафоры-атрибуты гиперболизируют и опредмечивают положительные и отрицательные свойства объекта. В природоморфных метафорах объект сравнивается с природными явлениями (например, «теплый ветер», «вода», «океан»), не контролируемыми человеком; они обозначают отсутствие контроля над трудной жизненной ситуацией со стороны субъекта. Артефактные метафоры — это сравнение объектов с какими-либо предметами, созданными человеком. Они отражают взаимодействие субъекта с этими предметами и контроль над ними, выраженный в разной степени, также дистанцирование от них.

На втором этапе эмпирического исследования были решены следующие задачи: определены копинг-стратегии и выраженность социальной фрустрированности у участников исследования. Мы выполнили квартилирование показателей уровня выраженности социальной фрустрированности респондентов и разделили выборку на 4 подгруппы. В первой подгруппе респондентов с самым низким уровнем выраженности социальной фрустрированности значение этого параметра > 0 < 0,975; во второй подгруппе респондентов со средним, ближе к низкому, уровнем выраженности социальной фрустрированности значение этого параметра > 0,975 < 1,35; в третьей подгруппе респондентов со средним уровнем выраженности социальной фрустрированности значение этого параметра > 1,35 < 1,775; в четвертой подгруппе, с более высоким уровнем социальной фрустрированности, значение этого параметра >1,775.

На третьем этапе эмпирического исследования была решена следующая эмпирическая задача: установлены взаимосвязи социальной фрустрированности, метафор и разных видов копинг-стратегий субъектов. Проведен регрессионный анализ (линейная регрессия методом принудительного включения) этих параметров. Его результаты представлены в табл. 1.

Таблица 1

Результаты регрессионного анализа взаимосвязей социальной фрустрированности, метафор трудных ситуаций и различных копинг-стратегий

 

Согласно полученным данным, 34,9—46,9% изменений значений показателей использования каждой копинг-стратегии связаны с выраженностью социальной фрустрирован­ности респондентов и употребляемыми ими метафорами трудных жизненных ситуаций (см. табл. 1). Уровня строгой значимости достигают регрессионные модели копинг-стратегий «конфронтационный копинг», «планирование решения проблемы», «самоконтроль». Регрессионные модели копинг-стратегий «бегство-избегание», «дистанцирование», «поиск социальной поддержки», «принятие ответственности» не достигают уровня строгой значимости, но могут быть проинтерпретированы на уровне тенденции.

В соответствии с результатами регрессионного анализа, в наибольшей степени с различными копинг-стратегиями связаны следующие метафоры и уровень социальной фру­стрированности, коэффициенты которых приведены в табл. 2.

Таблица 2

Виды метафор, влияющие на копинг-стратегии респондентов

 

Согласно полученным данным, уровня строгой значимости достигает регрессионная модель взаимосвязи копинг-стратегии «планирование решения проблемы» и уровня фрустрированности (см. табл. 2). Регрессионные модели взаимосвязей других копинг-страте- гий, уровня фрустрированности и метафор разных видов не достигают уровня строгой значимости, но также могут быть проинтерпретированы на уровне тенденции.

С «конфронтационным копингом» положительно связаны негативные артефактные метафоры и отрицательно связаны позитивные метафоры-прецедентные имена. Такой характер взаимосвязи означает, что респонденты более склонны воспринимать трудные ситуации как управляемые, могут быть склонны к «полярным» оценкам трудной ситуации и поведения, образов партнеров по общению в ней: дистанцированию от ситуации, «овеществлению» ее негативных сторон и субъектов, которых они воспринимают в качестве «чужих», «противников», и усилению атрибуции позитивных качеств субъектам, которых они воспринимают в качестве «своих», «союзников». С «планированием решения проблемы» отрицательно связан уровень социальной фрустрированности и положительно связаны антропоморфные нейтральные и амбивалентные метафоры: респонденты могут рационально взаимодействовать с партнерами по общению в трудных ситуациях, которые имеют разные статусы, принадлежат к разным социальным группам, устанавливать контакт с незнакомыми .людьми. С «дистанцированием» отрицательно связаны антропоморфные нейтральные и амбивалентные метафоры: для респондентов может быть важна принадлежность партнеров по общению в трудных ситуациях к определенным социальным группам. С «поиском социальной поддержки» положительно связаны позитивные антропоморфные и природоморфные метафоры: для респондентов очень важны отношения со «своими» людьми: родственниками, близкими, друзьями, коллегами, которых они наделяют положительными социально-психологическими качествами. С «принятием ответственности» отрицательно связаны негативные антропоморфные метафоры: респонденты менее склонны приписывать отрицательные качества «чужим» и представителям негативно оцениваемых социальных групп, склонны воспринимать партнера по взаимодействию по большей части как «своего». С «самоконтролем» отрицательно связан уровень социальной фрустрированности и положительно связаны негативные артефактные метафоры: респонденты склонны воспринимать трудные ситуации как управляемые, склонны к дистанцированию от ситуации, «овеществлению» негативных сторон трудных ситуаций и субъектов, которых они воспринимают в качестве «чужих», «противников».

На четвертом этапе эмпирического исследования была решена следующая эмпирическая задача: выявлены различия копинг-стратегий у лиц с разным уровнем выраженности социальной фрустрированности и разными метафорами трудных жизненных ситуаций. Посредством H-критерия Краскела—Уоллеса проведен сравнительный анализ копинг- стратегий и метафор у респондентов четырех подгрупп, выделенных ранее, различающихся уровнем выраженности социальной фрустрированности. Результаты приведены в табл. 3.

Согласно полученным данным, уровня строгой значимости достигают различия в выборе копинг-стратегии «планирование решения проблемы» респондентами, различающимися выраженностью социальной фрустрированности (см. табл. 3). Различия в употреблении метафор этими респондентами представлены на уровне тенденции и не достигают уровня строгой значимости, тем не менее, мы также их проинтерпретируем.

Итак, респонденты, отличающиеся низким уровнем выраженности социальной фрустрированности, наиболее склонны выбирать копинг-стратегию «планирование решения проблемы», и, наоборот, респонденты, отличающиеся наиболее высоким уровнем выраженности этого параметра, наименее склонны выбирать данную копинг-стратегию. Респонденты с более высоким уровнем выраженности социальной фрустрированности менее склонны описывать трудную ситуацию с помощью нейтральных и амбивалентных арте- фактных метафор, чем респонденты с низким и средним уровнями выраженности этого параметра. Они менее склонны к ее дифференцированной оценке, выделению разных сторон и аспектов, восприятию ее как управляемой, чем респонденты, у которых социальная фру- стрированность выражена меньше. Респонденты с низким уровнем выраженности социальной фрустрированности менее склонны употреблять метафоры качества и значимости, чем остальные респонденты. Они в наименьшей степени гиперболизируют трудные ситуации.

Таблица 3

Сравнительный анализ особенностей копинг-стратегий и метафор трудной
жизненной ситуации у респондентов, различающихся уровнем выраженности
социальной фрустрированности

 

Далее посредством H-критерия Краскела—Уоллеса проведен сравнительный анализ уровня выраженности социальной фрустрированности и метафор трудной жизненной ситуации у респондентов с низким, средним и высоким уровнем выраженности каждой копинг стратегии. Уровни выраженности копинг-стратегий определены по «ключу» методики, по набранным каждым респондентом суммарным баллам выраженности каждой копинг-стратегии. Результаты сравнительного анализа метафор трудной жизненной ситуации у респондентов с разной выраженностью различных копинг-стратегий приведены в табл. 4. Также выявлено, что респонденты, различающиеся уровнем выраженности социальной фрустрированности, также различаются выраженностью копинг-стратегий «поиск социальной поддержки» (p=0,003), «планирование решения проблемы» (p=0,006) и «положительная переоценка» (p=0,027).

Согласно полученным данным, уровня строгой значимости достигают различия употребления артефактных негативных метафор, положительных, нейтральных и амбивалентных метафор-атрибутов респондентами, различающимися выраженностью копинг-стратегий «конфронтационный копинг», «принятие ответственности» и «планирование решения проблемы» (см. табл. 4). Различия употребления метафор других видов респондентами, различающимися выраженностью других копинг-стратегий, не достигают уровня строгой значимости, но могут быть проинтерпретированы на уровне тенденции. Респонденты, выбирающие копинг-стратегии «конфронтационный копинг» и «самоконтроль», более склонны воспринимать трудные ситуации как управляемые, могут быть склонны к дистанцированию от ситуации, «овеществлению» негативных сторон и субъектов в трудных ситуациях, которых они воспринимают в качестве «чужих», «противников». В восприятии респондентов с различной выраженностью копинг-стратегии «самоконтроль» трудные жизненные ситуации связаны с партнерами по общению, наделяемыми низким социальным статусом, принадлежащим к негативно оцениваемым социальным группам. Чем выше уровень выраженности копинг- стратегии «самоконтроль», тем более склонны респонденты употреблять негативные арте- фактные метафоры по отношению к трудной ситуации и партнерам по взаимодействию в ней. Респонденты, недовольные отношениями с партнерами в разных сферах взаимодействия, не склонны к поиску социальной поддержки в трудных ситуациях, и, наоборот, респонденты, удовлетворенные отношениями с партнерами в разных сферах взаимодействия, склонны к нему в трудных ситуациях. В восприятии респондентов, в наименьшей степени выбирающих копинг-стратегию «принятие ответственности», трудные жизненные ситуации связаны с партнерами по общению, наделяемыми низким социальным статусом, принадлежащим к негативно оцениваемым социальным группам. Респонденты, выбирающие копинг-стратегию «планирование решения проблемы», склонны к дифференцированному восприятию трудной ситуации: восприятию ее сложности, разных аспектов, склонны к взаимодействию со «своими» людьми (родственниками, близкими, друзьями, коллегами) в трудной ситуации. Респонденты, выбирающие копинг-стратегию «положительная переоценка», склонны к дифференцированному восприятию трудной ситуации: восприятию ее положительных аспектов.

Таблица 4

Сравнительный анализ метафор трудной жизненной ситуации у респондентов, различающихся выраженностью копинг-стратегий

 

Обсуждение результатов исследования и выводы

Результаты проведенного эмпирического исследования свидетельствуют о том, что уровень выраженности социальной фрустрированности отрицательно связан с выбором копинг- стратегий «планирование решения проблемы», «самоконтроль», «положительная переоценка», «поиск социальной поддержки», с дифференцированностью оценок трудной ситуации, восприятием ее сложности и положительно связан с выбором копинг-стратегии «бегство/избегание». Восприятие трудных ситуаций как управляемых, стереотипно позитивные оценки «своих» и «друзей» и негативные оценки «чужих» и «врагов», которые сравниваются с неодушевленными предметами, «дистанцирование» от них, выраженные в негативных артефактных метафорах, метафорах различия и позитивных метафорах-прецедентных именах, связаны с выбором копинг-стратегии «конфронтационный копинг». Антропоморфные метафоры, выражающие значимость для субъекта статусов партнеров по общению в трудных ситуациях, их принадлежности к определенным социальным группам, связаны с выбором копинг-стратегий «конфронтационный ко­пинг», «дистанцирование» и «самоконтроль». Позитивные антропоморфные и природоморфные метафоры «своих» людей, выражающие атрибуцию им позитивных социально-психологических качеств, связаны с выбором копинг-стратегии «поиск социальной поддержки». Негативные антропоморфные и артефактные метафоры, выражающие атрибуцию отрицательных качеств «чужим» и представителям негативно оцениваемых социальных групп, «дистанцирование» от них, восприятие трудных ситуаций как управляемых, сравнение «чужих», «противников» с неодушевленными предметами, связаны с выбором копинг-стратегий «конфронтационный копинг» и «самоконтроль». Употребление позитивных метафор-атрибутов и абстрактных метафор по отношению к трудным ситуациям и партнерам по взаимодействию в ней связано со средним и наибольшим уровнем выраженности копинг-стратегии «положительная переоценка».

С одной стороны, полученные данные подтверждают выводы других авторов о наличии взаимосвязей между выраженной социальной фрустрированностью и снижением рациональности и адаптивности копинг-стратегий субъекта в трудной ситуации [6; 18], напри.мер, отрицательных корреляций социальной фрустрированности с «принятием ответственности» и «планированием решения проблемы» [15], со «стилями совладания, ориентированными на избегание и решение проблемы» [17]. Результаты проведенного исследования свидетельствуют о том, что повышенный и высокий уровни выраженности социальной фрустрирован­ности снижают рациональность и адаптивность копинг-стратегий субъекта в трудной ситуации. С другой стороны, в нашем эмпирическом исследовании выявлено, что стереотипность, «поляризация» оценок субъектами трудных жизненных ситуаций и партнеров по взаимодействию в них как «своих» и «чужих», «дистанцирование» от ситуации и ее участников, гиперболизация отрицательных качеств, приписываемых «чужим» людям и «врагам», также снижают рациональность и адаптивность копинг-стратегий. Наоборот, дифференцированность оценок трудных жизненных ситуаций, атрибуция положительных качеств «своим» людям и «друзьям» как их участникам повышают эти параметры копинг-стратегий субъектов.

Заключение

Полученные данные свидетельствуют в пользу выдвинутых нами гипотез о взаимосвязях представлений о трудной ситуации и копинг-стратегий субъекта. Они различаются у лиц с разным уровнем выраженности социальной фрустрированности и разными метафорами трудных жизненных ситуаций.

Теоретическая значимость и научная новизна проведенного исследования состоят в том, что его результаты иллюстрируют и дополняют российские социально-психологические концепции феноменов «совладающее поведение» и «метафоры», представленные в работах, к которым мы обращаемся в данной статье. Впервые результаты эмпирического исследования раскрывают взаимосвязи разных видов копинг-стратегий субъекта и представлений о трудных жизненных ситуациях, объективируемых в метафорах, имеющих и когнитивный, и эмоциональный аспекты. Впервые показано, что метафоры: трудных жизненных ситуаций и их участников как «своих» и «чужих» людей отражают восприятие субъектами ситуаций по шкалам «близость - отдаленность», «рациональность—эмоциональность», параметры «принятие ответственности на себя — перенос ответственности на других людей», «стереотипность—дифференцированность образа ситуации».

Практическая значимость проведенного исследования состоит в том, что полученные данные можно использовать при разработке программ тренингов управления конфликтами и толерантности, в психологическом консультировании с целью коррекции представлений субъекта о трудных жизненных ситуациях и выбора им наиболее эффективных копинг-стратегий.

 

1. Алмаев Н.А., Дороднев А.Б., Малкова Г.Ю. Проявление психологической травмы в автобиографических рассказах // Экспериментальная психология. 2009. Т. 2. № 2. С. 104—115.
2. Бажукова О.А. Влияние фрустрации на поведение умственно отсталых учащихся подросткового возраста // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2011. № 39. С. 53—59.
3. Бехтер А.А. Рефлексивное оценивание трудных жизненных ситуаций в выборе копинг-стратегий будущими специалистами // Акмеология. № 2 (42). 2012. С. 114—117.
4. Битюцкая Е.В. Трудная жизненная ситуация: критерии когнитивного оценивания // Психологическая наука и образование. 2007. № 4. С. 87—93.
5. Битюцкая Е.В., Баханова Е.А., Корнеев А.А. Моделирование процесса совладания с трудной жизненной ситуацией // Национальный психологический журнал. 2015. № 2 (18). С. 41—55.
6. Бубнов А.Л. Социальная фрустрированность у пожарных с разным уровнем нервно-психической устойчивости // Вестник Воронежского института ГПС МЧС России. 2012. № 1( 2). С. 52—54.
7. Гущина Т.В. Адаптация к другой культуре как трудная жизненная ситуация и совладание с ней: роль социальных представлений // Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова. Педагогика. Психология. Социальная работа. Ювенология. Социокинетика. 2009. № 5. Т. 15. С. 177—182.
8. Дорьева Е.А. Проблема достаточности ресурсов совладающего поведения // Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова. 2013. Т. 19. № 5. С. 191—194.
9. Красильников И.А. Связь фрустрации ценностной сферы личности с характерологическими особенностями эндопсихического уровня // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия Философия. Психология. Педагогика. 2009. Т. 9. Вып 1. С. 77—82.
10. Крюкова Т.Л. Методы изучения совладающего поведения: три копинг-шкалы. 2-е изд., испр. и доп. Кострома: Изд-во Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова, 2010. 61 с.
11. Крюкова Т.Л., Гущина Т.В. О социокультурной контекстуализации в исследованиях стресса и совладания // Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова. Серия Педагогика. Психология. Социальная работа. Ювенология. Социокинетика. 2012. Т. 18. № 3 (25). С. 194—198.
12. Купченко В.Е. Совладание с трудными жизненными ситуациями личностями с различными копинг-стратегиями // Омский научный вестник. 2010. № 5(91). С. 130—134.
13. Лочехина Л.И., Падун М.А. Интеллект как ресурс совладания с посттравматическим стрессом // Экспериментальная психология. 2012. Т. 5. № 4. С. 32—43.
14. Сапоровская М.В. Совладание в межпоколенном срезе // Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова. 2013. Т. 19. № 5. С. 198—201.
15. Степанова О.П., Токарь О.В. Социально-психологическая адаптация, копинги и социальная фрустрированность учащихся с интернет-аддикцией // Современные проблемы науки и образования. 2017. № 1. С. 88.
16. Супрун О.Л., Курышева О.В. Влияние индивидуально-психологических особенностей старшеклассников на выбор копинг-стратегий в трудных жизненных ситуациях // Поиск (Волгоград). 2018. № 1 (8). С. 94—97.
17. Тарабрина Н.В., Хажуев И.С. Посттравматический стресс и защитно-совладающее поведение у населения, проживающего в условиях длительной чрезвычайной ситуации // Экспериментальная психология. 2015. Т. 8. № 3. С. 215—226. doi:10.17759/exppsy.2015080318
18. Эрбегеева А.Р., Дубовицкая Т.Д. Особенности фрустрации и стратегий преодоления у успевающих и неуспевающих студентов // Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова. 2009. № 2. С. 249—254.
19. De la Fuente J., Mañas I., Franco C., Cangas A.J., Soriano E. Differential effect of level of self-regulation and mindfulness training on coping strategies used by university students // International Journal of Environmental Research and Public Health. 2018. № 15 (10).
20. Nicolas M., Martinent G., Drapeau M., Chahraoui K., Vacher P., de Roten Y. Defense profiles in adaptation process to sport competition and their relationships with coping, stress and control // Frontiers in Psychology. 2017. Vol. 8. Iss. DEC.
21. Vizoso C., Rodríguez C., Arias-Gundín O. Coping, academic engagement and performance in university student // Higher Education Research and Development. 2018. Vol. 37. Iss. 7. P. 1515—1529.
22. Zepp P., Potter D., Haselwood C., Britt-Lutter S. The Influence of Coping Strategies on College Students’ Grade Point Averages // Family and Consumer Sciences Research Journal. 2018. Vol. 47. Iss. 1. P. 73—86.

PlumX

Метрики публикации