Психологические факторы здоровья у молодых и пожилых лиц

В статье рассматривается проблема сохранения и поддержания здоровья человека с позиций биопсихосоциального подхода, теории функциональных систем П.К. Анохина, теории развития и функционирования высших психических функций, а также понятия о церебральных информационных полях и формирующихся на их основе психологических информационных полях мозга. Эмпирическая часть статьи посвящена изучению психологических факторов, влияющих на здоровье молодых и пожилых лиц с умеренными когнитивными нарушениями (УКН) в спокойном и постстрессовом состоянии. В исследовании раскрываются особенности негативного влияния стресса на психологическое здоровье молодых и пожилых лиц с УКН, а также выделяются факторы, способствующие ухудшению или поддержанию психологического здоровья в разных возрастных группах. Установлено, что в ситуации стресса у пожилых лиц с УКН в сравнении с молодыми отмечается более дифференцированная реакция на стресс, а показатели самооценки и когнитивных функций остаются на прежнем уровне, в то время как молодые лица в ситуации стресса демонстрируют недифференцированную реакцию, приводящую к личностной дезадаптации, ухудшению когнитивных функций и большей выраженности негативных эмоций (тревоги, страха, агрессии, депрессии). Полученные данные свидетельствуют о большей способности пожилых лиц с УКН к регуляции своего психологического здоровья, по сравнению с молодыми лицами, за счет сформированной положительной стабильной установки на сохранение здоровья.

Введение

Проблема сохранения здоровья населения является важной государственной задачей, связанной с разными аспектами жизнедеятельности человека (медицинскими, социальными, психологическими, экономическими и др.) [26]. Среди них, психологическое здоровье играет ведущую роль, поскольку предметом его исследования являются высшие психические функции (когнитивные, эмоциональные, личностные и др.). Важное значение это имеет как для здоровых лиц, так и для людей, страдающих органическими заболеваниями и функциональными расстройствами ЦНС, входящих в зону риска нарушений психической деятельности.

За последние годы в связи с большим ростом заболеваний ведущее значение уделяется профилактическому направлению в медицине. Вопросы охраны жизни, здоровья и качества жизни становятся приоритетными во всем мире. Особое внимание уделяется возрастному аспекту здоровья, и факторам, оказывающим на него влияние: медицинским, социальным и психологическим. Государственные программы, направленные на поддержание и сохранение здоровья граждан, должны содержать в своей основе четкое представление не только о физической составляющей здоровья, но и о его психологической стороне, и о том, как она меняется с возрастом, что в значительной степени оказывает влияние на поведение граждан в отношении своего здоровья.

В настоящее время изучение психической деятельности и психологического здоровья проводится в разных направлениях. В нейропсихологическом плане все высшие психические функции рассматриваются как функциональные системы, имеющие уникальную динамическую структуру с подвижными звеньями, которая перестраивается в течение жизни [20]. Для изучения таких сложных структур используется системный подход к исследованию психической деятельности, который предполагает рассмотрение соотношений различных психологических процессов между собой в их совместной структурной организации, что позволяет оценить динамику и результаты регуляторной деятельности психики [3; 8; 48]. В то же время многие современные психологические исследования направлены на выделение и изучение отдельных психологических факторов здоровья [6; 14]. Одним из важнейших среди них является информационный фактор здоровья.

Информация о здоровье поступает из внешнего мира, где ее агентами выступает социальная среда, референтное значимое окружение, средства массовой информации и др. [9]. Другим важным источником информации является внутренний мир человека, на уровне которого информация о здоровье представлена в виде субъективного переживания благополучия или дискомфорта, самоощущения своей силы, физических и психологических возможностей, в развитии которых большое значение имеет процесс воспитания и реакции значимого окружения на потребности ребенка, его исследовательскую, социальную и игровую активность, способность справляться с фрустрацией [25]. Вся эта информация выступает основой, благодаря которой с рождения начинают формироваться психологические информационные поля, содержащие информацию о разных аспектах здоровья [36].

Психологические информационные поля — это нейронные, главным образом кортикальные, поля мозга, в функции которых входит восприятие, хранение и переработка информации, на основе которой мозг принимает решение с учетом этой информации [37]. На образование и наполнение соответствующих информационных полей исходно влияют генетические (наследственные) факторы, представленные индивидуальными свойствами личности, а также работа анализаторных систем, входящих в аппарат восприятия [10]. Постоянный поток афферентных сигналов, обрабатываемых сенсорной системой, со временем приводит к накоплению информации, которая уже на ранних этапах онтогенеза выступает основой формирования самосознания [46].

Вся информация, исходно поступающая из внешнего или внутреннего мира, преломляется личностью в зависимости от природных особенностей каждого индивида, когнитивных способностей (памяти, внимания, мышления и т.д.) и уровня интеллекта. Для воспринимающего субъекта информация также несет с собой определенную эмоциональную окраску, что во многом определяет ее значимость и ценность для организма и личности, на основе чего решается вопрос дальнейшей включенности в психологические информационные поля. Огромное значение в этом плане имеет эмоциональный тип отношений и реагирования, когда сдвиг эмоций в сторону тревоги, агрессии, депрессии и страха способствует развитию нежелательного дезадаптивного и психопатологического состояния, а в конечном итоге может привести к психическому заболеванию.

Особо следует отметить активационные факторы, прежде всего определяющиеся особенностями ВНД, силой и качественными характеристиками информационного воздействия, его субъективной значимостью и ценностью для личности — все это сказывается на внутренней динамике психических процессов и уровне психической активности [44 и др.].

Каждая личность в текущий момент имеет свое информационное поле, включающее потребностно-мотивационные, эмоциональные, когнитивные и активационные компоненты, которые в зависимости от особенностей темперамента, возраста и иерархии здоровья в системе ценностей, будут проявляться в том или ином типе эмоционального отношения к здоровью: адекватном, повышенном внимании, пренебрежении или игнорировании. Следует отметить, что указанные типы отношения представляют собой идеальные модели, а реальное отношение человека к своему здоровью в конкретный момент времени будет приближенным к одному из них.

Среди личностных факторов необходимо также подчеркнуть деятельность таких структур как система оценок и система ценностей, поскольку именно на их основе принимается решение об отношении к здоровью и действиях, т.е. о характере взаимодействия с окружающей средой. Все вышесказанное касается и самооценки здоровья, которая отражает субъективное обобщенное восприятие своего здоровья и является многофакторным маркером качества жизни и сильным индикатором общего состояния здоровья [35]. Система оценок представляет собой психологическую структуру, которая во многом зависит от когнитивных способностей, навыков, прошлого опыта, важности определенного объекта для личности, сформированного эталона и др. Большинство оценок осуществляются личностью непроизвольно, на неосознанном уровне за счет работы «устойчивых интегральных когнитивных образований» и предстает в виде эмоционального переживания, активирующего или подавляющего активность личности [4]. Система ценностей, в отличие от системы оценок, берет свое начало не в личном опыте, а в конкретизации и индивидуальном преломлении ценностей, бытующих в обществе и отдельных социальных группах; она относится к устойчивым мотивационным образованиям личности и задает вектор деятельности, направленный в будущее. Жизнь в соответствии с имеющимися ценностями воспринимается личностью как субъективно правильная и гармоничная, что проявляется в ощущении благополучия. По мнению Леонтьева Д.А. (1997), личностные ценности будут выступать как «модели желаемого будущего», эталоны [18].

Еще один важный фактор здоровья — социально-психологический. Степень адекватности формирования психологических структур здоровья связана с благоприятной обстановкой с момента рождения и всей последующей жизнедеятельностью, когда формируется и стабилизируется система отношений человека. Основная цель этого периода жизни — развитие эмоциональной антистрессовой устойчивости, формирование адекватной системы ценностей, межличностных ориентаций, защитных механизмов и повышение стрессоустойчивости. Последние имеют большое значение в возрастном аспекте.

Влияние фактора стресса на здоровье различных возрастных групп достаточно хорошо изучено [12; 15; 21; 34]. Так, отмечается, что эмоциональные нарушения, ассоциированные со стрессом, в значительной степени ухудшают психическое состояние пожилых лиц с УКН и способствуют дальнейшему развитию когнитивных нарушений, увеличивая тем самым риск развития деменции [41]. Даже при полном отсутствии объективных причин для стресса в актуальных ситуациях в пожилом возрасте отмечается снижение уровня активности и контроля, что увеличивает риск развития эмоциональных нарушений, связанных со стрессовыми событиями, произошедшими в отдаленном прошлом [31]. При этом наличие когнитивных нарушений у пожилых лиц связано с уменьшением спектра используемых психологических защитных механизмов, что также увеличивает риск развития эмоциональных расстройств в стрессовой ситуации [33].

Информация о здоровье достаточно широко представлена на уровне социума и отдельных общностей (семьи, референтной группы), которые выступают как агенты информационного воздействия, транслирующие информацию об отношении к вопросам здоровья, значимости здоровья в системе ценностей, обобщенном или конкретном эталоне здоровья [47]. Помимо субъективных факторов на здоровье также влияют условия жизни, уровень материального достатка и др.

Обобщая, можно сказать, что психологическое информационное поле здоровья включает в себя потребности и мотивацию, эмоциональные переживания и отношения, умение ставить цели, составлять программы, прогнозировать результаты и действия, а также соотносить их с собственными и социальными эталонами. С позиции нейропсихологии — это подвижные динамичные образования, которые в каждый текущий момент под влиянием разных факторов могут угасать, но сохраняться в долговременной памяти и в нужный момент активизироваться и влиять на работу мозга и психики [36; 45].

Особую роль в этом процессе играет система «схемы тела», которая способствует развитию не только двигательных и пространственных процессов, но и психологического образа «Я», ведущего к принятию норм, эталонов физического и психологического здоровья, а также эталонов красоты в каждый отдельный период времени [36; 42]. Кроме того, подобного рода психологические структуры, как, например, внутренняя картина болезни (ВКБ), тесно взаимосвязаны с показателями функционального состояния мозга по данным ЭЭГ, ПЭТ и МРТ исследований [29; 30; 43 и др.].

В восприятии и переработке информации участвует весь мозг, обеспечивая основу объективных и субъективных ощущений, представлений, эмоциональных переживаний, личностного реагирования и поведения, что приводит к принятию решений, целям и программам поведения, направленным на сохранение и улучшение здоровья. В этом сложном процессе переработки полученной информации формируется установка на здоровье и качественную жизнь. Важную роль при этом играет самооценка себя и своего статуса, отношение к здоровью и тем более психологическому здоровью. Такого рода установки в течение жизни формируются и автоматизируются, тем самым помогая личности сохранять свои резервы и потенциал. Важно подчеркнуть, что развитие высших психологических структур как системных образований тесно связано со всеми процессами организма, мозга, психики. Взаимовлияние этих процессов как психосоматический механизм отражено во многих научных исследованиях [1; 11; 28]. Таким образом, все факторы здоровья связаны между собой и представляют информационно-интегративную психологическую систему взаимосвязанных компонентов, где ведущую роль играет личность человека как система отношений [24].

Наряду с реальным адекватным восприятием информации о здоровье, личностью каждого конкретного человека формируются собственные представления и переживания по поводу своего здоровья, как физического, так и психологического, что определяется как внутренняя картина здоровья (ВКЗ), которая соотносится с общепринятыми социумом нормами и эталонами, а также эмоциональным отношением, связанным с системой ценностей личности [36]. Положительное отношение к своему здоровью позволяет сохранять свои резервные возможности, которые необходимы для преодоления жизненных трудностей и стрессов.

Литературных данных по изучению ВКЗ крайне мало, хотя этот аспект изучения психологического здоровья огромен и касается всех групп населения и молодого и пожилого возраста, в том числе больных людей с разными органическими и функциональными заболеваниями [16; 32]. Особенно это важно для молодых лиц с уже имеющимися дезадаптивными формами поведения, поскольку тема здоровья, и тем более психологического, имеет психопрофилактическое направление для поддержания и сохранения здоровья во всех случаях жизни.

Таким образом, одним из важных факторов сохранения здоровья является адекватное восприятие информации из внешнего мира и внутренней среды организма. Специфика здоровья определяется разными факторами у каждого конкретного человека.

Целью данного исследования являлось изучение основных психологических факторов здоровья у лиц молодого и пожилого возраста в спокойном и постстрессовом состоянии в связи с задачами диагностики, психопрофилактики и психологической коррекции.

Материалы и методы

Контингент: обследована группа молодых лиц (120 чел.) в возрасте от 18 до 25 лет. Из них 60 лиц, находящихся в постстрессовом состоянии (47 мужчин, 13 женщин) — 1 группа, и 60 здоровых лиц без стрессовых воздействий в текущем состоянии (32 мужчины, 28 женщин) — 2 группа. Также обследованы 89 пожилых лиц в возрасте от 60 до 75 лет; 40 из них находились в постстрессовом состоянии (3 мужчины, 37 женщин) — 3 группа, 49 без стрессовых воздействий в текущем состоянии (11 мужчин, 38 женщин) — 4 группа.

Когнитивный статус пожилых лиц по данным патопсихологических, нейропсихологических проб и MMSE (M (SD) = 27.75 (2.05)): умеренные когнитивные нарушения (УКН). В целом, группу пожилых лиц составили преимущественно неработающие пенсионеры, которые старались вести активный образ жизни, имели хобби, посещали кружки культурного досуга, спортивно-тренажерные залы и т.д., а также принимали участие в уходе за внуками и их воспитании, т.е. вели активный образ жизни, проявляя интерес к социально-бытовым и культурным мероприятиям. Все обследованные лица имели различные хронические заболевания (гипертоническая болезнь, ИБС и др.), которые на момент обследования находились в состоянии ремиссии.

Таблица 1. Методы психологического исследования

Исследование проводилось с использованием всех представленных методик. Статистическая обработка полученных данных осуществлялась с использованием программы Statistica 10, при использовании критерия t-Стьюдента.

Результаты

В психологическом статусе лиц молодого возраста (1 и 2 группы) отмечалось снижение показателей резервных возможностей памяти (ОП/НП) по данным «Двойного теста» (табл. 1). В 1 группе, по сравнению с нормой, были снижены показатели оперативной памяти (ОП) и пропускной способности зрительного анализатора (Sn). Все остальные показатели памяти и внимания находились в пределах нормативных значений.

Таблица 2. Когнитивные и эмоциональные показатели 1 и 2 группы и достоверные различия между ними

Примечание: НП — непосредственная память, ОП — оперативная память, ИКП — индекс кратковременной памяти, n — количество ошибок в корректурной пробе, T — время выполнения корректурной пробы, Sn — пропускная способность зрительного анализатора.

Выявлены достоверные различия между 1 и 2 группой: показатели непосредственной памяти (НП), оперативной памяти (ОП), индекс кратковременной памяти (ИКП) и пропускная способность зрительного анализатора (Sn) были выше, а показатели количества ошибок (n) и времени выполнения корректурной пробы (T) ниже во 2 группе по сравнению с 1 группой.

В обеих группах (1 и 2) наблюдались повышение уровня тревоги и страха, которые были достоверно выше в 1 группе (табл. 2). Личностные особенности в группе молодых лиц (СМИЛ) характеризовались ведущим пиком по шкале 8 «аутистичность» и повышенными показателями по шкалам 7 «тревожность», 6 «ригидность» и F (шкала достоверности), что в целом является характерным для молодых лиц и свидетельствует о стремлении подчеркнуть свою индивидуальность, необычность и в то же время указывает на недостаточные знания о своей личности, беспокойство по поводу оценочного мнения других лиц [41] (рис. 1).

Рис. 1. Усредненные профили личности (по опроснику СМИЛ) в 1 и 2 группе и достоверные различия между ними

Примечание: L, F, K — шкалы достоверности. 1 — «невротический сверхконтроль», 2 — «пессимизм», 3 — «эмоциональная лабильность», 4 — «импульсивность», 5 — «мужественность/женственность», 6 — «ригидность», 7 — «тревожность», 8 — «аутистичность», 9 — «оптимизм», 0 — «социальная интроверсия». Символом * отмечены шкалы, по которым имеются достоверные отличия между группами при p < 0,01.

Конфигурация профиля личности в обеих группах была сходной, однако в значительной степени отличалась высотой шкал. Профиль 2 группы (без стресса) характеризовался как «пограничный», что свидетельствовало о наличии акцентуаций при сохранности адаптивных возможностей личности. Профиль 1 группы характеризовался как «плавающий» и может свидетельствовать о состоянии выраженного стресса и дезадаптации.

Следует подчеркнуть, что все показатели личностных шкал по данным СМИЛ в 1 группе были значительно выше нормы и имели достоверные отличия по сравнению с 2 группой (без стресса). Полученные результаты могут свидетельствовать о генерализованной и недифференцированной реакции на стресс лиц 1 группы, а также о выраженном состоянии дезадаптации, когда включаются все личностные ресурсы человека.

Самооценка здоровья (M (SD) = 8,72 (1,46)) и отношения к жизни (M(SD) = 8,32 (1,82)) по методике Дембо-Рубинштейн у молодых здоровых лиц характеризовалась как «высокая», а в группе молодых лиц со стрессом самооценка здоровья равнялась СО Зд = 5,4±2,55; СО ОЖ = 5,17±2,58. Показатели самооценки были достоверно выше во 2 группе, чем в 1 (СО Зд: t ≈ -8,73, p <0,0001; СО ОЖ: t ≈ -7,72, p < 0,0001)¹.

Таким образом, результаты проведенного психологического исследования в группе молодых лиц выявили повышенные показатели тревоги и страха в обеих группах. В группе молодых лиц, которые находились в актуальной стрессовой ситуации, наблюдалось снижение оперативной памяти и концентрации внимания, низкая самооценка и выраженные дезадаптивные явления личности по сравнению с группой молодых здоровых лиц без стрессовых ситуаций в текущем состоянии.

По данным изучения психологического статуса в 3 и 4 группе пожилых лиц, выявлялось умеренно выраженное снижение показателей оперативной памяти и индекса кратковременной памяти по данным «Двойного теста», а также низкая пропускная способность зрительного анализатора и выраженное снижение концентрации внимания.

Таблица 3. Когнитивные и эмоциональные показатели 3 и 4 группы и достоверные различия между ними

В группе 3 выявлялся повышенный уровень тревоги (по шкале Тейлор) и высокий показатель страха (ИСАС) по сравнению с данными 4 группы.

Конфигурация профиля личности (по данным СМИЛ) была практически сходной в обеих группах; профили личности характеризовались как «пограничные» (рис. 2). Профиль 3 группы достоверно отличался по показателям шкал 2 «пессимистичность» (t ≈ 2,52, p = 0,013478), 4 «импульсивность» (t ≈ 2,16, p = 0,033215), 7 «тревожность» (t ≈ 2,55, p = 0,012439), 0 «социальная интроверсия» (t ≈ 2,07, p = 0,041176) по сравнению с профилем в группе 4, что отражает смешанный тип реагирования на ситуацию стресса, преимущественно гипостенического типа [26].

Показатели самооценки здоровья и отношения к жизни в 3 группе составили 5,92±1,75 и 7,27±1,91, а в 4 группе — 6,37±1,91 и 8,04±1,9 балла. Достоверные отличия между группами отсутствовали (СО Зд: t ≈ -0,74, p = 0,46; СО ОЖ: t ≈ -1,14, p = 0,26).

Таким образом, в психологическом статусе пожилых лиц на первый план выступали повышенные показатели тревоги и страха, умеренно сниженные показатели когнитивных функций (памяти и внимания). В личностном плане пожилые лица характеризовались повышенным контролем над эмоциями и поведением, обеспокоенностью вопросами своего здоровья, высокой самооценкой отношения к жизни. В ситуации стресса пожилые лица демонстрировали гипостенический тип реагирования, не приводящий к дезадаптации.

Рис. 2. Усредненные профили личности в 3 и 4 группе (по опроснику СМИЛ)

Примечание: L, F, K — шкалы достоверности. 1 — «невротический сверхконтроль», 2 — «пессимизм», 3 — «эмоциональная лабильность», 4 — «импульсивность», 5 — «мужественность/женственность», 6 — «ригидность», 7 — «тревожность», 8 — «аутистичность», 9 — «оптимизм», 0 — «социальная интроверсия». Символом * отмечены шкалы, по которым имеются достоверные отличия между группами.

Учитывая разницу в психологическом статусе рассматриваемых групп, представляло интерес сравнить группы с учетом возрастного фактора и их актуального состояния. При сравнении групп молодых и пожилых лиц были выявлены достоверные различия по показателям когнитивных функций (табл. 4).

Таблица 4. Показатели когнитивных функций в группах пожилых и молодых лиц, имеющие достоверные различия

Показатели непосредственной памяти (НП), оперативной памяти (ОП), индекса кратковременной памяти (ИКП) и пропускной способности зрительного анализатора (Sn) были выше, а показатели количества ошибок (n) и времени выполнения корректурной пробы (T) — ниже в группах пожилых лиц (3 и 4) по сравнению с молодыми (1 и 2).

Сравнение 1 и 3 групп по показателям эмоциональной сферы позволило выявить различия в показателях тревоги, депрессии и агрессии: в группе молодых лиц они оказались достоверно выше, чем в группе пожилых лиц (табл. 5). При сравнении 2 и 4 групп достоверные различия были представлены показателями агрессии: в группе молодых лиц значения оказались выше, чем в группе пожилых лиц (табл. 5).

Таблица 5. Показатели эмоциональной сферы молодых и пожилых лиц, имеющие достоверные различия

Сравнение 1 и 3 группы по показателям опросника СМИЛ выявило достоверные различия по всем шкалам «поведенческой тетрады»: 4 «импульсивность» (t ≈ 3,58, p = 0,000526), 6 «ригидность» (t ≈ 3,71, p= 0,000343), 8 «аутистичность» (t ≈ 4,66, p = 0,000010), 9 «оптимистичность» (t ≈ 7,82, p < 0,0001), а также по шкалам 5 «маскулинность–феминность» (t ≈ 3,71, p = 0,000343), 7 «тревожность» (t ≈ 4,08, p = 0,000091) и шкале F (достоверности) (t ≈ 5,75, p < 0,0001): показатели молодых лиц оказались выше, чем показатели пожилых лиц.

Самооценка отношения к жизни в 1 группе (5,17 ± 2,58) была достоверно ниже (СО ОЖ: t≈-2,98 p=0,0038), чем в 3 группе (7,27 ± 2,19 баллов). Самооценка здоровья в 1 и 3 группе не отличалась.

При сравнении 2 и 4 групп были выявлены следующие различия: показатели шкал 1 «невротический сверхконтроль» (t ≈ -2,12, p = 0,035997), 3 «эмоциональная лабильность» (t ≈ -3,64, p = 0,000426), L (лжи) (t ≈ -5,06, p = 0,000002) и K (коррекции) (t ≈ -6,13, p < 0,0001) оказались достоверно выше в группе пожилых лиц, а показатели шкал 5 «маскулинность–феминность» (t ≈ -3,64, p = 0,000426), 6 «ригидность» (t ≈ 4,76, p = 0,000006), 8 «аутистичность» (t ≈ 2,09, p = 0,039028), 9 «оптимистичность» (t ≈ 5,22, p = 0,000001) оказались выше в группе молодых лиц.

Самооценка здоровья во 2 группе (8,72 ± 1,46) была достоверно выше (t ≈ 5,82, p < 0,0001), чем в 4 группе (6,37 ± 1,91). По самооценке отношения к жизни достоверных различий между 2 и 4 группой выявлено не было.

Таким образом, сравнение групп по параметру возраста выявило достоверные более высокие показатели когнитивных функций, агрессии и показателей шкал СМИЛ (5, 6, 8, 9) у молодых лиц по сравнению с пожилыми. Вышеупомянутые показатели шкал СМИЛ следует интерпретировать как бо́льшую выраженность следующих личностных тенденций у молодых лиц в сравнении с пожилыми: стремление к индивидуализму, высокая мотивация достижений, эмоциональная чувствительность, обидчивость и повышенный риск поведенческих реакций в ситуации стресса.

Достоверно более высокие значения шкал L, K, 1, 3 в группе пожилых лиц без стресса свидетельствуют о преобладании смешанного типа реагирования вне стрессовой ситуации, а также о тенденции ориентации на социальные правила и нормы.

Отсутствие достоверных различий в самооценке здоровья и отношения к жизни в 3 и 4 группах и значительное снижение самооценки в 1 группе относительно 2, говорит о большей устойчивости самооценки пожилых лиц к стрессовым воздействиям по сравнению с самооценкой молодых лиц.

Обсуждение

Сравнение психологического статуса молодых и пожилых лиц показало, что у молодых лиц отмечались более высокие показатели когнитивных функций (памяти и внимания) и агрессивных явлений. В личностном плане молодые лица демонстрировали стеничный (активно-поведенческий) тип реагирования на стресс. Вместе с тем молодые лица характеризовались повышенными показателями тревоги и страха, что подтверждает наличие неустойчивости и внутренней напряженности в их эмоциональном состояниии, и, соответственно, ухудшение их психологического здоровья. Все это можно объяснить разницей в структуре и функционировании регуляторных механизмов психической деятельности у молодых и пожилых лиц.

Сильные эмоции и негативные эмоциональные состояния являются естественными спутниками молодого возраста, поскольку молодые люди и девушки сталкиваются с задачами, которые продиктованы возрастными особенностями развития и объективной культурно-исторической реальностью: профессионализация, вступление в близкие отношения, создание семьи, формирование системы ценностей и мировоззрения, развитие самооценки и самопознание. В качестве важного социально-психологического фактора здесь выступает и история индивидуального развития: характер воспитания и детско-родительских отношений, наличие в прошлом выраженных стрессов и психотравмирующих обстоятельств. Как пишет В.А. Розанов (2017), в отдельных случаях, в критические периоды возрастного развития, могут происходить личностная дезадаптация, закрепление невротических способов реагирования и патопсихологическое развитие [51].

Реакция на стресс у молодых лиц, при которой отмечалось снижение показателей когнитивных функций, нарастание эмоциональной, личностной напряженности и снижение самооценки, скорее всего свидетельствуют о недостаточности резервных возможностей для совладания со стрессом, что приводит к состоянию гипервозбуждения и личностной дезадаптации.

Одновременное снижение самооценки здоровья и отношения к жизни говорит о том, что те трудности, с которыми столкнулись молодые лица, в значительной мере повлияли на их оценку себя и своих возможностей. Их оценка своего здоровья, как правило, недостаточна пока здоровье не нарушено и не находится в списке приоритетов, а лишь декларируется как ценность. Все это свидетельствует о том, что внутренняя картина здоровья, которая трактуется Р.А. Березовской (2010) как «особое отношение к своему здоровью, выражающееся в осознании ценности и активно позитивном стремлении к его совершенству», у молодых лиц еще не сформирована. По мнению Е.Ю. Артемьевой (2007), опорой для оценки и дальнейшей регуляции своего состояния и поведения в стрессе будут выступать субъективно переживаемые неприятные ощущения [2; 5]. Наши данные подчеркивают важность формирования внутренней картины здоровья, в отсутствие которой мы наблюдаем реакции дезадаптации и ухудшение здоровья у молодых лиц.

В отличие от молодых лиц, пожилые лица с умеренными когнитивными нарушениями обладают достаточным опытом жизни и совладания с болезнью, который вместе с осознанием ценности здоровья как необходимого компонента дальнейшей полноценной жизни выступает основой для формирования и функционирования внутренней картины здоровья. При столкновении со стрессовой ситуацией пожилые лица демонстрируют более дифференцированную и менее выраженную реакцию на стресс по сравнению с молодыми лицами, а их самооценка и показатели когнитивных функций существенно не различаются в спокойном и постстрессовом состояниях. Несмотря на то, что реакция на стресс у пожилых лиц носит гипостенический характер, который предполагает снижение уровня активности, отказ от удовлетворения определенных потребностей и ограничение поведения — их самооценка здоровья и отношения к жизни остается на прежнем высоком уровне. Все вышесказанное позволяет говорить о том, что забота о здоровье и качестве собственной жизни, благодаря механизмам интериоризации и автоматизации положительной установки на здоровье, остается для пожилых лиц в приоритете.

Исходя из полученных результатов возникает необходимость в работе с молодыми лицами для формирования у них психологической устойчивости, что также подчеркивается М.А. Кузнецовым и Л.Н. Зотовой [17]. Рекомендации по ее достижению связаны с развитием способности к самонаблюдению, самооцениванию и рефлексии, а также умением распознавать свои ощущения, мысли, эмоциональные состояния, т.е. формировать соответствующие функциональные системы, позволяющие сознательно отслеживать, регулировать и изменять поведение в отношении собственного здоровья (формировать автоматическую положительную установку на здоровье) [13; 19]. В данной работе у молодых лиц в состоянии личностной дезадаптации под влиянием сильных эмоций наблюдалось доминирование процессов возбуждения, что свидетельствует о том, что контролирующие механизмы эмоционально-личностной сферы у молодых лиц не справляются со стрессом, поскольку автоматизм психологической установки на здоровье не сформирован. Одной из структур, необходимых для поддержания и сохранения здоровья, является внутренняя картина здоровья (ВКЗ), которую необходимо изучать для более глубокого понимания психологических механизмов здоровья и методов его сохранения и коррекции.

Заключение

По основным результатам проведенного исследования было установлено, что психологический статус в группах молодых и пожилых лиц в спокойном состоянии характеризовался повышенными показателями тревоги и страха, а также наличием личностной напряженности. Различия между группами молодых и пожилых лиц в спокойном состоянии были изучены по показателям когнитивных, эмоциональных и личностных процессов. Группа молодых лиц в спокойном состоянии демонстрировала более высокие показатели когнитивных функций, агрессии, самооценки здоровья и большую склонность к стеничному типу личностного реагирования по сравнению с пожилыми лицами с УКН. Группа пожилых лиц с УКН в спокойном состоянии характеризовалась умеренно сниженными показателями когнитивных функций, меньшими показателями самооценки здоровья по сравнению с молодыми лицами и склонностью к гипостеническому типу реагирования, проявляющимся как в эмоциях, так и в поведении.

Исследование групп молодых и пожилых лиц в постстрессовом состоянии позволили установить, что реакция на стресс у молодых и пожилых лиц в значительной степени отличалась. Молодые лица демонстрировали выраженную недифференцированную реакцию на стресс, проявляющуюся в повышении эмоциональных показателей (тревоги, страха, агрессии), снижении показателей когнитивных функций, самооценки здоровья и самооценки отношения к жизни, а также выраженное усиление личностной напряженности. Психологическое состояние группы молодых лиц в постстрессовом периоде свидетельствовало о личностной дезадаптации. Группа пожилых лиц с УКН в постстрессовом состоянии демонстрировала более дифференцированную и менее выраженную реакцию на стресс гипостенического характера, не приводящую к личностной дезадаптации. У пожилых лиц в постстрессовом состоянии повышались показатели тревоги и страха, усиливалась личностная напряженность, но при этом показатели когнитивных функций и показатели самооценки оставались на том же уровне, что и в спокойном состоянии.

Разница в реакции на стресс между молодыми и пожилыми лицами представляет интерес в плане стабильности показателей самооценки здоровья и отношения к жизни у пожилых лиц с УКН в спокойном и постстрессовом состоянии. Можно предположить, что более дифференцированная и менее выраженная реакция на стресс у пожилых лиц с УКН обусловлена автоматической работой информационно-интегративной психологической системы, о которой говорилось ранее, и в которую входят различные функциональные психофизиологические структуры, включая самооценку, систему ценностей, внутреннюю картину здоровья и др. В отличие от молодых лиц, у пожилых лиц с УКН соответствующие информационно-психологические структуры уже сформированы и автоматизированы, что проявляется в том, что при столкновении со стрессом и при угрозе состоянию здоровья они активизируются и осуществляют регулирующую деятельность в отношении организма, мозга и психики, снижая риск личностной дезадаптации и дальнейшего развития нарушений. В теоретическом плане можно отметить, что подобные информационно-регуляторные психологические структуры обладают большей устойчивостью и сохранностью с течением времени, что объясняет их успешное функционирование даже при наличии когнитивных нарушений у пожилых лиц.

Полученные данные позволяют выделить те факторы, которые служат основой для формирования положительной установки на сохранение и поддержание здоровья, а также механизмы регуляции в информационно-интегративной психологической системе, отвечающей за поведение личности в отношении своего здоровья. Рекомендуется включение подобного рода знаний в образовательные учреждения в рамках медицинской, психологической, социальной, педагогической и др. программ.

¹ СО Зд — самооценка здоровья; СО ОЖ — самооценка отношения к жизни.

1. Ануфриев А.К. Психосоматические расстройства при циклотимных и циклотимоподобных состояниях. М., 1978. 149 с.
2. Артемьева Е.Ю. Психология субъективной семантики. Изд. 2-е. М.: ЛКИ, 2007. 136 с.
3. Барабанщиков В.А. Системное исследование психики // Вестник РУДН. Серия: Психология и педагогика. 2007. №1 (5). С. 8–19.
4. Батурин Н.А. Психология оценки: общие представления, дифференциация понятий и области изучения // Психология. Психофизиология. 2008. № 31 (131). С. 17–31.
5. Березовская Р.А. Отношение к здоровью // Практикум по психологии здоровья / Под ред. Г.С. Никифорова. СПб.: Питер, 2005. 110 с.
6. Вассерман Л.И., Трифонова Е.А. Социально-психологические факторы в формировании сферы здоровья личности // Обозрение психиатрии и медицинской психологии. 2012. № 3. С. 3–8.
7. Вассерман Л.И., Щелкова О.Ю. Медицинская психодиагностика: Теория, практика и обучение. СПб.: Филологический факультет СПбГУ; М.: Академия, 2003. 736 с.
8. Выготский Л.С. Психология развития человека. М.: Смысл; Эксмо, 2005. 1136 с.
9. Гинзбург И.А. Внутренняя картина здоровья как конструкт социокультурной детерминации // Психология и педагогика: методика и проблемы практического применения. 2011. № 18. С. 241–245.
10. Грошев И.В. Топография формирующегося психологического пространства внутренней картины болезни/здоровья: гендерный аспект // Мир психологии. 2009. № 1 (57). С. 64–78.
11. Губачев Ю.М., Дорничев В.М., Ковалев О.А. Психогенные расстройства кровообращения. СПб: Политехника, 1993. 248 с.
12. Дмитриева Т.Б., Воложин А.И. Социальный стресс и психическое здоровье. М.: ГОУ ВУНМЦ МЗ РФ, 2001. 248 с.
13. Дубровина И.В. Психическое и психологическое здоровье в контексте психологической культуры личности [Электронный ресурс] // Вестник практической психологии образования. 2009. Том 6. № 3. С. 17–21. URL: https://psyjournals.ru/journals/bppe/archive/2009_n3/27577 (Дата обращения: 27.11.2024)
14. Ельникова О.Е., Шатохин А.А. Интернальность как фактор, влияющий на субъективное отражение состояния здоровья человека // Психология образования в поликультурном пространстве. 2016. № 34 (2). С. 14–21.
15. Заболотских И.Б., Илюхина В.А. Физиологические основы различий стрессорной устойчивости здорового и больного человека. Краснодар: Изд-во Кубан. мед. акад., 1995. 100 с.
16. Касаткин В.Н., Бочавер А.А. Актуальные проблемы психологии здоровья [Электронный ресурс] // Психологическая наука и образование psyedu.ru. 2010. Том 2. № 5. URL: https://psyjournals.ru/journals/psyedu/archive/2010_n5/Kasatkin_Bochaver (Дата обращения: 27.11.2024)
17. Кузнецов М.А., Зотова Л.Н. Жизнестойкость и образ здоровья у студентов. Х.: Изд-во «Диса плюс», 2017. 398 с.
18. Леонтьев Д.А. От социальных ценностей к личностным: социогенез и феноменология ценностной регуляции деятельности (статья вторая) // Вестник Московского университета. Серия 14. Психология. 1997. № 1. С. 20–27.
19. Лурия А.Р. Высшие психические функции и проблема их локализации. М., 1966–67. 22с.
20. Лурия А.Р. Высшие корковые функции человека и их нарушения при локальных поражениях мозга. Изд. 3-е. М.: Академический проект, 2000. 512 с.
21. Мельник Б.Е., Кахана М.С. Медико-биологические формы стресса. Кишинев: Штиинца, 1981. 174 с.
22. Мучник Л.С., Смирнов В.М. Двойной тест для исследования кратковременной памяти // Психологический эксперимент в неврологической и психиатрической клинике / Под ред. Л.И. Тонконогого. Л.: Медицина, 1969. С. 283.
23. Мучник Л.С., Смирнов В.М. Новый способ исследования кратковременной памяти и его значение для анализа психопатологических состояний // Научная мысль. 1968. Вып. 9. С. 41–50.
24. Мясищев В.Н. Личность и неврозы. Л.: Изд-во Ленинградского Университета, 1960. 426 с.
25. Орлова М.М. Перцепция здоровья и болезни как выражение адаптационных стратегий // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Философия. Психология. Педагогика. 2010. Том 10. №1. С. 87–91.
26. Постановление Правительства Российской Федерации от 26.12.2017 № 1640 “Об утверждении государственной программы Российской Федерации “Развитие здравоохранения”.
27. Прихожан А.М. Применение методов прямого оценивания в работе школьного психолога // Научно-методические основы использования в школьной психологической службе конкретных психодиагностических методик / Отв. ред. И.В. Дубровина. М.: АПН СССР, 1988. C. 110–128.
28. Резникова Т.Н. Внутренняя картина болезни: структурно-функциональный анализ и клинико-психологические соотношения: автореф. дис. ... д-ра мед. наук. СПб., 1998. 40 с.
29. Резникова Т.Н., Терентьева И.Ю., Катаева Г.В., Ильвес А.Г. ПЭТ-исследование головного мозга человека и психологические защитные механизмы личности больных рассеянным склерозом // Физиология человека. 2004. Том 30. № 4. С. 25–31.
30. Резникова Т.Н., Семиволос В.И., Ильвес А.Г., Селиверстова Н.А. Особенности внутренней картины болезни при локализации очагов демиелинизации в головном мозге у больных рассеянным склерозом // Профилактическая и клиническая медицина. 2010. № 1(34). С. 57–60.
31. Резникова Т.Н., Селиверстова Н.А., Чихачев И.В. Эмоциональные риски у пожилых лиц с умеренными когнитивными нарушениями // Психическое здоровье. 2022. Том 17. № 9. С. 20–28. DOI:25557/2074-014X.2022.09.20-28
32. Руслякова Е.Е., Шулева Е.И., Цайтлер Е.А. Внутренняя картина здоровья студентов // Перспективы науки и образования. 2019. №6 (42). С. 274–287. DOI: 10.32744/pse.2019.6.23
33. Савельев Е.В., Федоряка Д.А., Селиверстова Н.А., Резникова Т.Н. Психологические защитные механизмы у лиц пожилого возраста с умеренными когнитивными нарушениями // Успехи Геронтологии. 2017. Том 30. № С. 888–892.
34. Селье Г. Стресс без дистресса. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1982. 124 с.
35. Сидоренков Ф.В., Кочубей А.В., Кочубей В.В., Вейс Е.Э. Cамооценка здоровья и аспектов, связанных со здоровьем, у лиц пожилого и старческого возраста (обзор литературы) // Современные проблемы здравоохранения и медицинской статистики. 2023. №2. С. 408–426. DOI: 10.24412/2312-2935-2023-2-408-426
36. Смирнов В.М., Резникова Т.Н. Основные принципы и методы психологического исследования ВКБ // Методы психологической диагностики и коррекции в клинике. Л: Медицина, 1983. С. 38–62.
37. Смирнов В.М., Бородкин Ю.С. Артифициальные стабильные функциональные связи. Л.: Медицина, 1979. 192 с.
38. Смулевич А.Б. Депрессии при соматических и психических заболеваниях. М.: Медицинское и информационное агентство, 432 с.
39. Собчик Л.Н. СМИЛ. Стандартизированный многофакторный метод исследования личности. СПб.: Речь, 2003. 219 с.
40. Сысоев В.Н. Тест Ландольта. Диагностика работоспособности: методическое руководство. Изд. 2-е. СПб.: Иматон, 2007. 32 с.
41. Табеева Г.Р. Когнитивные и некогнитивные расстройства у пациентов пожилого возраста, ассоциированные со стрессом // Неврология, нейропсихиатрия, психосоматика. 2015. №1. С. 87–93.
42. Тхостов А.Ш. Психология телесности. М.: Смысл, 2002. 287 с.
43. Федоряка Д.А. Особенности внутренней картины болезни у лиц с паническим расстройством: дисс. … канд. психол. наук. СПб., 2020.
44. Хомская Е.Д. Мозг и активация. М.: Изд-во Московского университета, 1972. 384 с.
45. Хомская Е.Д. Нейропсихология. Изд. 4-е. СПб.: Питер, 2005. 496 с.
46. Челпанов В.Б. Феномены внутренней картины болезни и внутренней картины здоровья как конкурирующие и взаимодополняющие психические реальности // Ученые записки. Электронный научный журнал Курского государственного университета. 2009. №3 (11). С. 147–155.
47. Чеснокова М.Г. Понятие здоровья в контексте ключевых категорий культурно-деятельностного подхода // Национальный психологический журнал. 2013. № 1(9). С. 23–36.
48. Шадриков В.Д. Проблемы системогенеза профессиональной деятельности. М.: Наука, 1982. 185 с.
49. Щербатых Ю.В., Ивлева Е.И. Психофизиологические и клинические аспекты страха, тревоги и фобий. Воронеж: Истоки, 1998. 281 с.
50. Folstein M.F., Folstein S.E., McHugh P.R. “Mini-mental state”. A practical method for grading the cognitive state of patients for the clinician // Journal of Psychiatric Research. 1975. Vol. 12 (3). P. 189–198. DOI: 10.1016/0022-3956(75)90026-6
51. Rozanov V.A., Rakhimkulova A.S. Suicidal ideation in adolescents — a transcultural analysis // Handbook of Suicidal Behaviour / Ed. U. Kumar. Singapore: Springer, 2017. P. 267–285. DOI: 10.1007/978-981-10-4816-6_15