Соотношение социальных и персональной идентичностей: современное состояние проблемы

      Конец 20-го и начало 21-го веков ознаменовались активным интересом практически всего социо-гуманитарного знания к проблематике идентичности, который не ослабевает и в наши дни. Стало уже достаточно традиционным связывать этот факт с актуальной динамикой социального пространства, которое все более и более приобретает черты непредсказуемой вариативности, многовекторной потенциальности, неконтролируемости со стороны социальных акторов [1; 2; 3], что закономерно переживается человеком нашей эпохи как онтологическая неопределенность [5]. Данные особенности неминуемо отражаются в характеристиках идентичности современного человека, ведь «идентичность как элемент субъективной реальности находится в динамической взаимосвязи с состояниями общества» [6, с. 29]. И потому, в то время как социологи все чаще ищут специфики социального развития в особенностях идентификационных структур человека, ибо именно «идентичность все более становится призмой, через которую рассматриваются, оцениваются и изучаются многие важные черты современной жизни» [2, с. 176], психологи все более экстраполируют многие актуальные особенности построения идентичности нашего современника на общественные процессы [8; 10].

      В этой ситуации социальная психология оказывается в достаточно сложном положении, прежде всего – в силу собственного междисциплинарного статуса. Имея более чем полувековые традиции освоения проблематики идентичности и несомненно лидируя в ней, она вынуждена, с одной стороны, мириться с актуальным масштабированием гносеологического контекста ее освоения, который выражается во все более активном включении понятия идентичности в круг других концептов – смыслов и ценностей, мотивации, агентности [7; 9]. С другой стороны, в этой ситуации именно социально-психологическое знание, откликаясь на исходно социально-философский тезис о кризисных явлениях в построении идентичности современного человека – как «текучей», лишенной структурной определенности и завершенности [3; 11], в максимальной степени оказывается призвано не только концептуально осмыслить данную феноменологию, но и дать ей эмпирические операционализации, не допустив при этом окончательного «размывания» самого понятия идентичности.

      Неудивительно, что в этих условиях получают новое звучание ставшие уже, казалось бы, достаточно традиционными вопросы. К таковым относится и вопрос о соотношении персональной и социальных идентичностей, вынесенный в тему текущего номера журнала. Напомним, что проблема соотношения персонального и социального полюсов идентификационных структур личности возникла в социальной психологии как определенное «отражение» общепсихологической проблемы изменчивости/устойчивости Я. Характерным решением для социально-психологического знания стал отход от классического понимания идентичности как некоего «ядра» личности, ответственного за переживание человеком своей целостности и самотождественности, постепенно уступая место представлениям об ее изменчивости. И если первоначально данная изменчивость мыслилась как динамика исключительно социальных идентичностей, то с развитием и укреплением целого спектра когнитивистских моделей идентичности, базирующихся на концепциях А. Тэшфела и Дж. Тернера, постановка данной проблемы стала во многом иной: в центре внимания оказались вопросы соотношения и «взаимопереходов» личностной и социальной идентичностей. Целый ряд социально-психологических концепций идентичности в конце 20-го века начинает акцентировать вопросы личностной рефлексии взаимодействия с социальным окружением, контекстуальность ценностного и аффективного отношения человека к фактам социального влияния, специфику его когнитивной активности и возможных когнитивных искажений в построении своего Я. В результате изменчивость/устойчивость идентичности все более начала пониматься как неоднозначность результата самокатегоризации, задающая множественность и потенциальность Я в целом. В итоге сформировался определенный консенсус социально-психологических позиций относительно тезиса о неоднозначности и вариативности соотношения персональной и социальной идентичностей, а, соответственно, в понимании проблемы баланса изменчивости/устойчивости Я-структур постулировалась известная процессуальность, превратившая этот баланс в постоянное «балансирование» [4]. И потому сегодня традиционная дихотомия «персональная идентичность vs социальная идентичность», акцентировавшая структурные составляющие Я, фактически уходит в прошлое, в то время как современная идентичность все более понимается как постоянный процесс ее трансформаций, когда оба полюса (и социальная, и персональная идентичность) одновременно достраиваются человеком сообразно «внешне-внутренней диалектике» идентификаций. Думается, что феноменологически основная задача здесь – это поиск каждым человеком допустимого для себя лично баланса устойчивости/изменчивости всех представлений о себе.

Подчеркнем, что именно эта проблема мыслилась в самом начале 21-го века как одна из системообразующих онтологических проблем современности: «Проблема…<века>… состоит не столько в том, как обрести избранную идентичность и заставить окружающих признать ее, сколько в том, какую идентичность выбрать и как успеть вовремя сделать другой выбор, если ранее избранная потеряет свою ценность» [3, с. 185]. Впрочем, сегодняшняя динамика социального пространства иногда приводит исследователей и к более радикальной позиции в вопросе о соотношении персональной и социальных идентичностей. Так, обращение к анализу деструктивных личностных следствий столь ускоряющейся и одновременно непредсказуемой социальности с ее неослабевающей «хваткой идентичности», которая постоянно раскручивает спираль социальной атомизации, заставляет мыслить в качестве выхода возвращение в ситуацию, «когда меньше Я – значит больше мира» [11, с. 133], напоминая о том, что значимой функцией любых идентификаций является поддержание социального взаимодействия. Определенный вклад в развитие многих из выделенных аспектов современного состояния проблематики идентичности вносят статьи, опубликованные в данном тематическом номере.

  Раздел «Теоретические исследования» открывает статья Н.В. Гришиной, акцентирующая пересмотр традиционных представлений о личностной феноменологии в сторону холистического подхода. Автор обращается к такому фундаментальному свойству личности, как целостность, и предлагает рассматривать идентичность в качестве основного ее проявления. Думается, что современные взгляды на идентичность, предполагающие ее процессуальный характер, вполне позволяют это сделать; более того, контекстуальная «рамка анализа», заданная автором, помогает конструктивно преодолеть известное противоречие в понимании идентичности, а именно – концептуально соединить изменчивость и устойчивость, множественность и единство идентификационных структур.

     Обращение к динамическим проявлениям идентичности по-новому обращает исследователей к механизмам ее функционирования. Вопросу возможных защитных механизмов идентичности, реализуемых на личностном и групповом уровне, посвящена статья Т.А. Нестика. Анализ социально-психологических механизмов, поддерживающих эффект лингвистической позитивности («эффект Поллианны»), позволяет автору не только дать новые объяснения стремления человека к позитивной оценке себя и своей группы, но и наметить перспективные направления изучения идентичности в современных условиях трудно контролируемых угроз и коллективных травм.

     Одним из факторов, определяющих нарастающие риски современности, является цифровизация практически всех сфер жизнедеятельности и социальной практики. Характеристика современного социального мира как цифрового уже стала достаточно традиционной, а исследования трансформаций идентичности в условиях виртуальной коммуникации имеют солидные традиции как в отечественной, так и в зарубежной психологии. Третья статья данного раздела, написанная Г.У. Солдатовой и ее молодыми коллегами С.В. Чигарьковой и С.Н. Илюхиной, открывает, как представляется, принципиально новую страницу для психологического изучения личности в ситуации нарастающей цифровизации повседневности, воплощая идею «смешения» реальности и виртуальности в анализе феноменологии идентичности. Завершает данный раздел, во многом вступая в заочную полемику с предыдущей позицией, статья О.А. Персидской, в которой ряд идентификационных трансформаций человека цифрового мира описан и специфицирован через набор поведенческих сценариев при виртуальной коммуникации.

      Содержание следующего раздела, «Эмпирические исследования», достаточно разнопланово как тематически, так и методически и отражает многообразие «эмпирического пространства» проблематики идентичности в целом.

     Статьи Е.М. Мещеряковой, А.В. Серого, М.С. Яницкого и Р.М. Шамионова, Е.Е. Бочаровой раскрывают возможные направления эмпирического поиска системных личностных свойств как предикторов процессуальных характеристик идентификационных структур. В первом случае в качестве такого предиктора выступают особенности временной перспективы личности, а во втором – просоциальная активность. Статья М.В. Клементьевой, с одной стороны, продолжает эту тему, продемонстрировав роль такой фундаментальной личностной диспозиции, как толерантность к неопределенности, в реализации различных статусов идентичности, а с другой – обращена к особенностям идентификаций в виртуальном пространстве.

    Отдельный, содержательно и численно доминирующий блок этого раздела образуют статьи, посвященные вопросам национальной и гражданской идентичностей. Представляется, что столь выраженный исследовательский акцент, фактически оставивший за рамками номера изучение многих других социальных идентичностей (гендерной и профессиональной прежде всего), не случаен – для него имеются определенные объективные предпосылки. «Размывание» многих социальных оснований для самокатегоризации в условиях глобализации неизбежно активирует в человеке «поиск корней», и интересно, что сегодня подобное стремление реализуется не только через традиционно отмечающийся в исследованиях интерес человека к собственной этнической и/или религиозной принадлежности, но и через попытки идентификации с достаточно трудно определяемыми социальными группами, отражением чего и являются национальная и/или гражданская идентичность. В статье О.А. Гулевич и С.С. Косимовой на масштабной выборке россиян доказательно продемонстрировано, что существующие различия во взаимосвязях национальной идентичности респондентов и их отношения к людям с полярными политическими взглядами зависят от степени конструктивности национальной идентификации, понимаемой как возможность ее отграничения от национального нарциссизма. Следующие две статьи центрированы на выявлении личностных предикторов национальной и/или гражданской идентичности: индонезийские авторы Б. Байдхови, М. Престон, В. Сяхпутра, А.Д. Кахиани, Д. Рабита исследуют в качестве таковых самовосприятие человеком собственной компетентности и особенности локуса контроля, а работа А.В. Микляевой и О.М. Самойлова посвящена изучению целой плеяды различных социо-когнитивных особенностей личности в качестве факторов формирования и развития гражданской идентичности на подростковом этапе социализации.

      Две статьи этого же раздела номера посвящены кросс-культурному анализу закономерностей проявления таких вариантов социальной идентификации, как религиозная и этническая идентичность, отдельно акцентируя влияние на это ценностных ориентаций личности. А.С. Берберян, Э.С. Берберян и О.Р. Тучина представляют масштабное исследование взаимосвязей религиозной и этнической идентичностей с системой социальных ценностей и психологическим благополучием человека, проведенное на интересной выборке – армянской молодежи Армении и этнических армянах, проживающих на российской территории, эмпирически демонстрируя системообразующую роль религиозной идентификации в обоих случаях. Н.В. Муращенкова, В.В. Гриценко и Е.В. Кулеш, опираясь на интегративную модель мотивов конструирования идентичности, обращают внимание на значение ценностных оснований подобной мотивации при формировании этнической идентичности в подростковом возрасте, одновременно фиксируя наличие региональных различий. Завершает номер статья О.А. Ананьевой и И.С. Прусовой, посвященная, по сути, мотивационному потенциалу идентичности в целом: авторы эмпирически показывают, какие сложные причинно-следственные отношения связывают социальную идентичность, социальные предубеждения и поведенческие намерения человека.

    Следует, наверное, также отметить, что часть присланных в редакцию статей в силу ограничения объема журнала будет перенесена в первый номер 2025 года.

      Увлекательного вам чтения, дорогие читатели!