Изменение модели гомосексуальности в психодинамическом подходе (обзор зарубежных исследований)

Введение

О существовании однополых контактов упоминается в самых первых рукописях на Земле, по свидетельству историка общества Верна Булло, большая часть доисторических и современных западных обществ полностью отрицали гомосексуальные контакты, которые рассматривались как неестественные, греховные, неправильные и даже криминальные [5]. Убеждение, что гомосексуалы являются психически больными или что гомосек­суальность — это симптом более обширного ментального заболевания, вплоть до недавнего времени серьезно бытовало в научном мире. Научный интерес к проблеме гомосексуальности не остывает, но изменился взгляд на нее в научном сообществе. На данный момент актуальным являются вопросы, какие факторы повлияли на изменение и развитие взгляда на данную проблематику, на основе каких исследований строится сегодняшнее понимание гомосексуальности.

В данной статье мы проследим, каким образом рассмотрение гомосексу­альности перестает связываться с обязательным психическим расстройством, а фокус исследователей сдвигается с проблемы патогенности гомосексуальности на проблемы, связанные с восприятием в обществе данного феномена.

Во время активного обсуждения данной проблемы на западе в начале 70-х гг. некоторые психологи выступали за новый взгляд на проблему гомосексуально­сти, позволяющий не относить гомосек­суальность к психическим расстройствам, но многие все же боролись за сохранение традиционной позиции. Чаще всего среди последних были представители психоаналитического течения. Множество факторов могло этому способствовать. Во-первых, исследование гомосексуальности в качестве приобретенной, непатологической черты предполагает изучение прежде всего гомосексуального поведения, вопросов адаптации, среды — нетипичных для психоаналитиков вопросов.

Во-вторых, исследование определенной научной проблемы требует эмпирического подтверждения теоретических изысканий. А эксперимент как метод зачастую не признавался психоаналитиками, так как отражал знание поверхностное и бессмысленное, поскольку внешнее поведение человека не отражает его внутреннего мира, которому в психоанализе отдается приоритет.

Кроме того, существуют очевидные методологические различия между экспериментом вне и в рамках психоаналитической позиции. Теоретические работы психоаналитиков часто являлись побочным продуктом клинического взаимодействия терапевта и пациента. Такие исследования не ставили в приоритет строгость методологии. Для данных экспериментов были характерны анализ единичных случаев из практики психоаналитиков, отсутствие строгой терминологии, неудачные первичные гипотезы, тенденция к смешиванию гендерной идентичности и сексуальной ориентации и т. д.

Тем не менее, изучение гомосексуаль­ности как социального, психологического и биологического феномена было интересно западным ученым как минимум с Х1Х века. Сам термин «гомосексуаль­ность» появляется впервые в 1869 году в двух правовых брошюрах, написанных доктором Карлом Марией Кертбени.

Дальнейшие исследования гомосек­суальности можно условно разделить на три группы: 1. Рассматривающие гомо­сексуальность как психическую болезнь; 2. Рассматривающие гомосексуальность как приобретенную патологию сексуальности в основном вследствие специфических отношений в родительской семье; 3. Непатологизирующие гомосексу­альность, рассматривающие ее как возможное проявление нормы.

В наше время взгляд общества на проблематику гомосексуальности неоднозначен. Но в данный момент существует тенденция к переходу от понимания гомосексуальности как заболевания к принятию того, что гомосексуальность представляет собой альтернативный, но приемлемый стиль жизни. Такую эволюцию модели гомосексуальности можно проследить и в научном мире.

Под гомосексуальностью мы пониманием феномен предпочтения человеком представителей своего пола в качестве сексуального партнера и партнера для построения романтических отношений. Лесбианизмом мы называем женскую гомосексуальность.

Под гетеросексуальностью мы понимаем феномен предпочтения человеком представителей противоположного пола в качестве сексуального партнера и партнера для построения романтических отношений.

Гомосексуальность как болезнь

Изначально в психологических исследованиях гомосексуальность связывалась с психическим заболеванием либо сама нетрадиционная сексуальность считалась заболеванием.

Deutsch (1944) позиционировала взгляд на гомосексуальность как на патологию в своей работе «О женской го­мосексуальности», основывающейся на анализе 11 пациенток-лесбиянок; лесбианизм расценивается ею как извращенные последствия садистского обращения матери и неадекватного отношения отца. Будущая лесбиянка отвергает отца и трансформирует свою ярость в сексуальные отношения с другими женщинами. По мнению Deutsch, огромным значением для гомосексуальной женщины является желание воссоединиться с доминирующей матерью, привлекательность матери для девочки сильнее биологического стремления к гетеросексу­альности.

Fenichel (1945) рассматривает женскую гомосексуальность как болезнь, при которой гомосексуальная женщина идентифицирует себя с отцом.

В 1954 Caprio описывал гомосексу­альность как «нарциссическое ответвление от аутоэротизма» [5].

McDougall (1964) видела женскую го­мосексуальность как патологическое проигрывание симбиотической привязанности к матери в детстве.

Elaine Siegel (1988) проанализировала 11 пациенток и пришла к выводу, что женская гомосексуальность — это симптом сильной психопаталогии.

Socarides (1978) также считал гомо­сексуальность симптомом более общего психического заболевания, хотя и признавал влияние семейной системы на сексуальные особенности человека. Его основной вклад в психоаналитическую теорию гомосексуальности заключается в предположении, что нарушения закладываются скорее в возрасте до эдипового комплекса. Согласно Socarides, почти половина людей, практикующих однополые контакты, имеют сопутствующую шизофрению, паранойю, латентную псевдоневротическую шизофрению или биполярное расстройство личности.

Ядром модели гомосексуальности для Socarides является страдание от спутанной или дефективной гендерной идентичности. Это предположение исходит из еще более общей гипотезы, что гомосексуальность — расстройство, возникающее в возрасте до появления эди­пова комплекса, ведущее к сознательному или бессознательному желанию быть представителем противоположного пола во взрослом возрасте.

Поскольку Socarides не смог подкрепить свою теорию какими-либо строгими эмпирическими данными, сложно говорить о валидности его теории. Если истинно его основное предположение о фиксации и патологизации периода доэдипового комплекса, то надо ожидать чрезвычайно нарциссичного, мазохистского пограничного психопатологического состояния у мужчин-геев. Но существуют доказательства, опровергающие такое положение (Hooker 1967; DHEW, 1972; Saghir &Robins 1973; Siegelman 1974, 1981; Clark, 1975). Socarides говорит о глубоких нарушениях гендерной идентичности в детском возрасте, которые предполагают будущую гомосексу­альность мальчиков, но это напрямую не выводится из исследования, а является лишь предположением автора. Хотя большая часть молодых людей с диагностированными нарушениями гендерной идентичности скорее всего обретут нетрадиционную сексуальную ориентацию, будучи взрослыми (Green 1985; Money &Russo, 1979; Zuger, 1984), но это чрезвычайно малочисленная подгруппа не включает в себя большинство гомосексуального мужского населения. Большая часть взрослых геев не имели стойкой чрезмерной феминности в детском возрасте (Bieber et al. 1962; Saghir & Robins 1973; Friedman & Stern 1980; Bell, Weinberg & Hammersmith 1981; Coates).

Предположение о спутанности ген­дерной идентичности у гомосексуалов также эмпирически не находит подтверждения. Hassel &Smith (1975) провели рисуночный тест «Нарисуй человека» (Draw-A-Person, DAP) и проверочный список определений (Adjective Check List, ACL). Анализ 24 шкал теста ACL не показал спутанной гендерной идентичности.

В целом, убеждения в том, что гомо­сексуальность — это особая болезнь, связанная с определенными симптомами; или, наоборот, что гомосексуаль­ность — это симптом более общего психического заболевания, остаются на уровне предположений и не имеют эмпирического подтверждения.

Система семейных отношений как фактор развития гомосексуальности

Наиболее популярной в среде психоаналитиков и представителей психоди­намического подхода является мысль о том, что определенные факторы семейного воспитания являются наиболее значимыми для развития сексуальности. Придается особое значение прохождение Эдиповой фазы, которую вслед за З. Фрейдом выделяют психоаналитики.

Впервые гомосексуальность трактуется как следствие определенной модели семейных отношений Зигмундом Фрей­дом. Также в его работах косвенно и прямо выражается мысль о том, что культурные нормы определяют нормы психического здоровья и сексуального поведения в зависимости от исторических факторов.

Начиная с его работы 1905 года «Три эссе о теории сексуальности», Фрейд различает извращение как «искажение» (perversion) и как «обратная перестановка, прямо-пропорциональное изменение» (inversion) — термин, который он часто использовал по отношению к го­мосексуальности. Это разграничение он подчеркивал в 1905 году и сохранял в своей работе 1919 года «Ребенок, которого бьют» («A child is being beaten»), предполагая, что гомосексуальность не обязательно должна связываться с психопаталогией. В «Трех эссе» Фрейд различает три основных типа извращений: абсолютное или всепоглощающее; амфигенетическое или притягательность обоих полов; и случайное, т. е. прежде всего человека в сексуальном плане привлекают представители противоположного пола, но в определенных ситуациях для него возможно достижение удовлетворения с партнерами своего пола. Фрейд утверждал, что мы всегда имеем дело со смешанными типами [6].

Для Фрейда гомосексуальность не была чистым извращением, а лишь отклонением от нормального развития. В своей работе «Ребенок, которого бьют» («A child is being beaten») Freud пишет: «Сексуальные отклонения у взрослых... обнаруживают застревание на определенной стадии детского развития,» (Freud, 1919).

Работа Ирвинга Бибера «Гомосексу­альность» («Homosexuality», 1962) была основана на исследовании, спонсирован­ном Нью-Йоркским обществом медицинских психоаналитиков. Это исследование проводилось под руководством 77 терапевтов, у которых были пациенты, являющиеся гомосексуалами. Психоаналитики заполняли опросник, состоявший из 450 вопросов, касательно всех своих пациентов (включая гетеросексуальных, которые считались группой сравнения). В итоге группа гомосексуалистов состояла из 106 мужчин (30 из которых были далее классифицированы как бисексуалы), а группа сравнения состояла из 100 мужчин. Бибер обращается к анализу семьи гомосексуала: «Наше исследование обнаруживает присутствие патологической связи родитель-ребенок и особый жизненный опыт в раннем возрасте как причину развития гомосексуальности на выходе» [10, c. 172]. Экспериментальные данные действительно подтверждают большую степень влияния специфических взаимодействий мать-отец-сын. «Треугольная семейная система» ведет к гомо­сексуальности. По мнению Бибера, классической моделью развития гомосексу­альности является ситуация, когда мать «привязывает» ребенка к себе, доминирует, минимизирует контакты с отцом, который как бы отделен от семейной системы. Проявление любви к сыну больше, чем к мужу, и страх, что сын оставит ее, приводит к тому, что мать старается подавить стремление сына к независимости и тем самым разрушает возможность его автономного поведения, а также отношения ребенка с отцом. Отец не может удовлетворить потребность сына в близости с ним, транслировать здоровую модель мужской идентичности и, что, может, даже важнее, вмешаться в патологическую связь матери и сына. Во время эдиповой фазы развития, когда у «нормальных» детей начинает проявляться гетеросексуаль­ность, возможно, гомосексуальные мальчики находятся в «невыносимом конфликте»: женские гениталии начинают идентифицироваться с опасностью взаимодействия с матерью, и гетеросексуальное поведение начинает восприниматься как вред. И отец не может вмешаться и оказать мальчику психологическую помощь. Гетеросексуальность уходит «в подполье» и становится латентной.

Работа Бибера неоднократно подвергалась критике, во-первых, за выборку, состоящую лишь из пациентов психоаналитиков. Во-вторых, клинические психологи заполняли опросники исходя из собственных умозаключений и руководствовались уже собственными установками на основе предположений аналитического сообщества под руководством Бибера. В-третьих, хотя Бибер и коллеги описывали треугольную семейную систему как «классическую» модель для развития гомосексуальности, только 30 респондентов-гомосексуалов происходили из такой семьи, а 76 мужчин не имели такой семейной системы. Кроме того, 11 пациентов традиционной сексуальной ориентации из сравнительной группы росли в «классической» семье, «взращивающей гомосексуалов». В-четвертых, респонденты могли бояться осуждения своего аналитика и выдавать социально желаемые ответы. В-пятых, Бибер и коллеги не делали попыток отследить во времени успешность лечения, его фаз и т. д.

Еще одно ограничение такого рода ретроспективных исследований в сложности определения, что есть причина, а что — следствие. Бибер и коллеги уверенно предполагали, что, к примеру, отвержение отцом сына было главным причинным фактором в последующей гомо­сексуальности сына. Но гомосексуальный мальчик мог бы показать разные типы поведения, которые отец не понимал и не поддерживал, например, выраженную изнеженность, меньший интерес к грубым играм и борьбе, а также другим видам проявления «мужского» поведения. Кроме того, отец мог бы также отвернуться от своего гомосексуального сына благодаря личным разочарованиям, не зависящим от поведения сына.

Также и близкое «привязывание» матерью сына может иметь более сложную структуру, чем кажется на первый взгляд. На самом деле, мать может показывать близкое и, возможно, излишне защищающее отношение с потенциально гомосексуальным сыном благодаря его социальному поведению, он мог уже быть в какой-то степени «другим» — то слово, которое взрослые гомосексуалы часто применяют для описания собственных ощущений в детском возрасте. Отрешение отца от сына может «заставить» мать быть ближе к сыну, чтобы сын был, по крайней мере, вообще не отрезан от семейных связей.

Попытки проведения аналогичных экспериментов не дают возможности сделать однозначные выводы. Evans (1969) изучал 43 гомосексуальных и 142 гетеросексуальных мужчины из района Лос Ан- джелеса. Каждый испытуемый заполнял опросник, состоявший из 27 вопросов, который был составлен на основе опросника, использованного Бибером. Evans заключает, что результаты, полученные в данном исследовании, близки к полученным Бибером, но они не подтверждают и не отрицают его выводы.

Apperson и McAdoo (1968) изучали 22 гетеросексуальных и 22 гомосексуальных мужчины. По шкале измерения «восприятия родительского поведения» гомосексуалы описывали своих отцов как более критичных, нетерпеливых и отрешенных от воспитания, чем мужчины-гетеросексуалы.

Snotum и коллеги в 1969 г. переделали опросник Бибера в тест, который заполняется самими испытуемыми. 46 мужчин-гомосексуалов сравнивали с двумя контрольными группами гетеросексуа­лов. Результаты по тестам получились неоднозначными, тем не менее, авторы находят в них подтверждение «треугольной семейной системы».

Bene в 1965 г. проводил исследование на выборке, состоящей из 83 гомосексу­алов и 84 гетеросексуалов, испытуемые заполняли опросник, направленный на изучение отношений в родительской семье. Гомосексуалы отмечали более конфликтные отношения с отцом, чем гете­росексуалы; но не было значимых различий между двумя группами в описании матерей, не считая тенденцию гомосек­суалов характеризовать мать как «вечно недовольную». Точно также Evans (1969) и Bene не смогли аргументировать идею о психопаталогических отношениях в семье о как причине гомосексуальности. Кроме того, выборку нельзя считать чистой, так как в нее входили только мужчины.

Bell, Weinberg и Hammersmith (1981) провели большое исследование сексуальной ориентации в районе Сан Франциско между 1969 и 1979 гг. Их выборка состояла из 979 гомосексуальных и 477 гетеросексуальных мужчин и женщин. Испытуемые были подобраны по возрасту, занятости, уровню образования, расе и религиозным взглядам. Хотя различия между гомосексуальной и гетеросексуальной группами проявлялись в определенных особенностях, их анализ предполагал незначительность отношений в родительской семье для развития гомосексуальности.

Siegelman (1974) сравнил 130 психически нормальных гомосексуальных мужчин с 138 гетеросексуальными мужчинами контрольной группы на основе укороченной методики «Опросник детско-родительских отношений» (Parental-Child Relations Questinnaire — PCR-SF-2) и «Биографического опросника» (Biographical Questinnaire — BQ). Значимых различий между группами не было найдено, если уровнь невротизма у обоих групп был одинаково низкий. Тогда ученый повторяет исходный эксперимент на кросс-национальной выборке в 1981 г. Обобщая полученные результаты обоих исследований, он утверждает значимость связи между опытом, полученным в родительской семье, и гомосексуаль­ностью у мужчин. Но не дает доказательств, что определенная модель родительского воспитания обязательно ведет к развитию гомосексуализма.

Используя данные, полученные на 63 гомосексуальных испытуемых женского пола и 68 гетеросексуальных женщин из контрольной группы, Siegelman также систематично исследует роль динамики семьи в этиологии лесбианизма. В результате, если у испытуемых из обеих групп был низкий уровень невротиз­ма, не было выявлено особых различий семейных историй. Даже на женщинах с большим невротизмом не было выявлено данных, подтверждавших гипотезу Бибера о «треугольной семейной модели». Siegelman предположил, что тенденция гомосексуалов описывать родителей как более отрешенных, менее любящих, более требовательных может быть более связана с невротическими тенденциями больше, чем с сексуальной ориентацией.

Wilbur (1965), основываясь на анализе 4 пациенток, пришел к выводу, что наиболее распространенной причиной женского гомосексуализма была доминирующая, враждебная и анти-гетеросексуальная мать и слабый, неуверенный в себе, отрешенный и неинтересный отец. Гомосексуальные отношения, по его мнению, появляются из иррациональной защиты и необходимости восстановиться.

Quinodoz (1989) утверждал, что его пациентки-лесбиянки имеют тенденцию к негативной реакции на терапевта, так как они перемещают на него свою враждебность по отношению к матери и отцу и несут на себе соответствующий груз вины и осознания необходимости быть наказанными. Quinodoz считал го­мосексуальность пограничным состоянием, которое может либо перерасти в психоз, либо быть проработанным в ходе терапии. Как и любое извращение, женская гомосексуальность, по его мнению, есть защита от параноидальной тревожности, которая может привести к бреду и депрессивным тенденциям. Основная фиксация происходит на оральной стадии и нацелена на избегание выражения тревожности, связанной с отъемом от груди и отделением от матери.

Kaya и коллеги в 1967 г. изучали группу пациенток-лесбиянок и сравнивали их с гетеросексуальными пациентками. Используя методики, похожие на те, что использовал Бибер в своем исследовании, Kaya обнаружила у испытуемых прямо­пропорциональную тенденцию «классической» треугольной модели относительно гомосексуалов-мужчин, т. е. лесбиянки, которых сравнивали с группой женщин традиционной ориентации, имели отцов, строящих с ними близкие отношения, основанные на привязанности. Никаких различий между двумя группами не было найдено при описаниях отношений между матерью и дочерью.

Kremer и Rifkin (1969) изучали 25 взрослых пациенток-лесбиянок, не задействуя контрольную группу. Они обнаружили, что отцы гомосексуальных женщин были враждебными, эксплуатирующими, обособленными и отсутствующими, не имеющими близких отношений с дочерью, основывающихся на глубокой привязанности. Матери в этом исследовании описывались как перегруженные, не способные выполнять свои материнские обязанности.

Loney (1973), пользуясь «Элиасским тестом оценки семьи» (Elias Family Adjustment Test), обнаружил причину лесбианизма во «враждебных отношениях» в родительской семье. Такие «отношения» характеризуются большей фиктивностью отношений родитель-ребенок и муж-жена. Лесбиянки описывали отца как невнимательного, а матерей как постоянно поглощенных своими мыслями. Хотя ученый проводила исследования на психически здоровых испытуемых и учитывала их возраст, уровень образования, степень занятости, ее выборка была непозволительно мала (11 гомосексуальных женщин и 12 гетеросексуальных) и все были знакомые одного из ассистентов исследователя.

В общем, исследования не предоставляют четкую картину роли семьи в развитии мужской и женской гомосексу­альности. Выявленные различия могут зависеть также от структуры исследований, особенностей выборки и использованных методик.

Исследования, опровергающие связь гомосексуальности и психопатологии

Для середины и второй половины ХХ века характеры эмпирические исследования гомосексуальности: психологи пытались объективными методами измерить степень патологичности феномена гомосексуальности. Однако данные тестов опровергают предположение, что гомосексуальность связана или является видом психического расстройства.

Эмпирические исследования гомо­сексуалов с помощью теста Роршаха (Bergmann, 1945; Due &Wright, 1945; Linder, 1946) пытались выделить типичные ответы, характерные для лиц нетрадиционной ориентации, но результаты получались противоречивыми: авторы не могли выделить однозначно характерные ответы для гомосексуалов, проследить их частоту, отсутствовали контрольные группы и стандартная процедура тестирования.

Дальнейшие исследования имеют своей целью проследить какие-либо клинические различия между группами гетеросексуальных и гомосексуальных мужчин и женщин (Hooker, 1957, 1958; Armon, 1960; Hopkins, 1970; Ferracuti and Rizzo, 1959; Gundlach and Riess, 1968; Freedman, 1967; Wilson и Green, 1971; Siegelman, 1972; Steinmann, 1974). Но статистических различий между группами выявлено не было, авторы делают вывод, что гомосексуальность — это не клиническое образование.

Weiss и Dain (1979) сравнивали гете­ро и гомосексуальных мужчин и женщин по концепции развития «Я» Loevinger. Развитие «Я» определялось как «иерархия последующих стадий» и основывалась на работах Sullivan, Erikson, Piaget, Kohlberg. Никаких значимых различий по уровню «Я» между обеими группами не было обнаружено, и авторы заключают, что развитие «Я» и развитие сексуальной ориентации — взаимонезависимые явления.

Adelman (1977) сравнивал группу го­мо и гетеросексуальных женщин с использованием теста MMPI и также не нашел различий между группами, за исключением шкалы Sc; когда данные были проанализированы, стало понятно, что различия не касались стадии патологий по шкале, но характеризовали большую общественную отчужденность лесбиянок. Автор проинтерпретировала такую тенденцию как ответную реакцию на гомофобные настроения в обществе.

Hassell &Smoth (1975) провели исследование, используя методики «Нарисуй человека» и «Проверочный список определений» (Adjective Check List). Лесбиянки не показали спутанной гендерной идентичности, имели тенденцию к более высокой автономности, способности к изменениям и открытости, а также значительно более низкий уровень самоуничижения, почтительности и защиты.

Clingman &Flower (1976) изучали гендерную роль и личностную конфигурацию 128 мужчин и женщин нетрадиционной ориентации. Авторы заключили, что гомосексуальность скорее может расцениваться как альтернативный способ жизни, чем как асоциальное явление.

В целом, большая часть исследований не смогла показать какие-либо точные различия между гомосескуальными и гетеросексуальными лицами по личностным и психопатологическим параметрам. Когда такие различия обнаруживались, они имели тенденцию описываться как «различия в жизненном стиле», «персональная надстройка», «предпочтения» и т. д.

В 1948 году Kinsey публикует свой первый доклад «Сексуальное поведение мужчин», основанный на исследовании выборки из 5300 мужчин. Он обнаружил, что 3% взрослых мужчин имели когда-либо гомосексуальные контакты и испытывали при этом оргазм. Среди всех опрошенных мужчин за предыдущие 3 года 30 % из них имели хотя бы единичный гомосексуальный опыт; 25 % имели не единичный гомосексуальный опыт, 18 % имели одинаковое количество однополых и гетеросексуальных контактов; 13 % имели больше гомосексуальных контактов; 10 % были в большей степени гомосексуальны (5 из 6 контактов были гомосексуального характера); 8 % были исключительно гомосексуаль­ны, 4 % были исключительно гомосексу­альны на протяжении всей своей жизни.

Kinsey заключает, что превалирующее ортодоксальное убеждение о гомосексу­альности как о болезни ошибочно отчасти благодаря частоте этому явлению, показанному результатами исследования. Кинси опубликовал в 1953 г. результаты исследования женской гомосексуально­сти, которые показали, что гомосексу­альность среди женщин встречается реже: около 28 % респонденток подтвердили, что они испытывали когда-либо эротические чувства к лицам своего пола; 20 % ответили, что у них когда-либо был секс с женщиной и в половине случаев это приводило к оргазму. Гомосексуальный опыт встречается чаще у образованных групп. Причисляющие себя к религиозным конфессиям реже других вступают в однополые сексуальные отношения.

Ford и Beach (1951) провели кросс-культурное исследование гомосексуаль­ности на выборке, включающей 77 культур. В 49 из этих обществ гомосексуальное поведение не только расценивалось как норма, но было разрешено некоторым членам общества и/или было определенным этапом, который проходят все члены этого общества при взрослении. В большинстве случаев такое поведение было сродни поведениям бардашей, мужчин, ведущих себя как женщины. В 28 культурах гомосексуальное поведение, хотя и встречалось более или менее часто, но расценивалось как неприемлемое.

Ford и Beach также анализировали литературу по сексуальному поведению животных, они обнаружили, что гомосексуальное поведение встречается среди обезьян. Однополые контакты между мужскими особями обезьян встречались даже тогда, когда была возможность контакта с самками. Так, авторы делают вывод о существовании гомосексуально­сти и у животных. А большая распространенность гетеросексуальности среди людей обусловлена социальными и культурными условиями.

После активного роста интереса к данной проблеме на Западе в 70—80 гг. сексуальность уже рассматривается как культурное и личностное предпочтение, а вопрос нормы и патологии становится вторичным. Гомосексуальность сейчас не причисляется к психическим расстройствам, единственное упоминание, касающееся гомосексуальности в DSM lll-R, находится под общей категорией 302.99 «Неспецифические сексуальные расстройства», где предлагается причислять дистресс, вызванный сексуальной ориентацией, к возможным вариантам классификации в диагностических категориях.

Monique D. Walker и коллеги пишут, что психоаналитики уже говорят, как можно помогать гомосексуалам [9] осуществлять психологическую поддрежку во время «камин-аута» (понятие, использующееся для обозначения признания человеком перед окружающими своей гомосексуальности) [7].

Ian Hodges говорит о необходимости корректировки терминологии, которую используют психоаналитики, а также о необходимости помощи гомосексуалам в гетеронормативном обществе [6]. Рассматриваются пути возможной помощи гомосексуалам в защите от гомофобии. В том числе проводятся формирующие эксперименты по созданию безопасного школьного пространства для подростков-гомосексуалов [2]. Создаются специальные просветительские программы для школьников, ставящие своей целью предотвращение гомофобии [3], изучаются возможные способы предотвращения суицида, употребления ПАВ среди сексуальных меньшинств. Делается большой акцент на влиянии негативно настроенного гомофобного окружения на количество суицидов среди молодых людей нетрадиционной ориентации [4].

Заключение

В целом, большинство проведенных психоаналитических исследований не смогло показать какие-либо определенно существующие различия между гомосексуальными и гетеросексуальными лицами по личностным и психопатологическим параметрам. Такие исследования уже ставят под вопрос императивность биологической гетеросексуальной модели и пытаются доказать, что гомо или гетеросексуальность — культурное, но не биологически заданное явление. Сексуальность в психоаналитических моделях рассматривается все более как личное и культурное предпочтение, а вопрос психосексуальной нормы и патологии отходит на второй план. Таким образом, модель гомосексуальности в психоаналитической концепции постепенно изменилась от патологизированной к модели гомосексуальности как выбора, сделанного под влиянием культурного, исторического и личностного опыта индивидуума.