Психология акмеогенеза — анализ движения личности в социальном пространстве

1. Концепция социального пространства в психологии

Концепция социального пространства может быть представлена как развитие и обобщение некоторых идей отечественных психологов об особенностях межличностных взаимодействий и отношений (Б.Г. Ананьев, В.М. Бех­терев, А.Н. Леонтьев, Б.Ф. Ломов, В.Н. Мясищев и др.) и ряда психологических концепций о строении и напряженности персональных пространств (А. Адлер, К.Г. Юнг Т Шибутани, Ф. Лю- тенс и др.), «личностного поля» К. Левина и других. Эта концепция, по моему мнению, открывает принципиально новые возможности психологического анализа всей системы межсубъ­ектных взаимодействий и отношений, в том числе, путем: — признания особого социального качества этих взаимодей- ствий[1], прежде всего, человеческих межличностных отношений;

—   введения меры на множестве этих взаимодействий, то есть дефиниции социального пространства;

—   определения движения субъекта в системе межсубъектных взаимодействий как траектории его жизненного пути в указанном множестве.

С помощью концепции социального пространства в область психологического анализа общественных явлений существенно легче и вполне корректно вводятся следующие важнейшие теоретические конструкции, значимые для понимания межсубъектных (в первую очередь — социальных) взаимодействий:

—   понятие социальной общности, социального института, группы и организации, их существенное различие;

—   концепция и мера социального положения (позиции, статуса);

—   понятие социальной (личностной) дистанции, социального влияния и роли;

—   определение ряда слабо изученных социальных процессов как особых реалий в жизни субъекта, например, таких, как процессы формирования и движения собственности, отчуждения продуктов деятельности и труда, развития обменных отношений и действий в социальном пространстве,

—   определение многообразия форм и видов социального поведения, отмеченного особой модальностью появления таких форм социального поведения, как обман, дезинформация, «подмена» и т. д.

Особенность социального пространства состоит в его относительной независимости от физического пространства бытия и движения субъекта — как результат особого свойства межсубъектных взаимодействий: даже «покоясь», будучи неподвижными в физическом пространстве, и субъекты, и объекты могут иметь потенциал движения и/или реально перемещаться в пространстве социальном (например, в процессе движения собственности — отчуждения, изъятия, дарения, обмена «ценностями», стоимос­тями; в процессах социальных движений — присоединения, идентификации, изоляции и разрыва, распределения влияний, полномочий и ответственности и т. д.). В социальном пространстве действуют свои законы влияния (взаимодействия), исследование которых открывает собственно психологические механизмы социального движения — усиление или ослабление влияния (референтность), заражение, подражание, внушение, вовлечение, убеждение, принуждение и т. д.

В социальном пространстве принципиально допустимо независимое от физического «движение» субъектов (как следствие изменения спектра меж­субъектных взаимодействий и отношений), что достаточно очевидно в контексте современного социально-психологического и организационного анализа (создание и замещение роли, создание и организация, управление «социальным местом», карьерное движение и др.). Однако, и это не менее важно, — в социальном пространстве осуществляется движение объектов (как опредмеченных результатов поведения и деятельности субъекта в мире, например, результатов поиска, преобразования и транспорта[2], предметов культуры, искусства, элементов знания и веры, норм права, морали и др.).

Социальное пространство образуется как (реальное и виртуальное) множество своих элементов: субъектов, их объединений (разного рода и уровня общностей — сообществ и групп, социальных институтов и организаций) и движений, которые существуют как допустимые (разрешенные) в данное социальное время (эпоху, период).

Вместе с системой мер на этих элементах (определяющих области их существования, движения, развития, их структуру и состав) возникает та или иная метрика данного социального пространства.

В таком случае могут быть определены возможные и разрешенные (одобряемые или наказуемые) траектории движения субъекта во множестве меж­субъектных отношений, которые характеризуют индивидуальные особенности жизненного пути, гражданскую и профессиональную карьеру субъекта, проходящего через множество реально или виртуально существующих социальных систем. Это означает, в частности, что субъект в течение своей жизни проходит через множество различных социальных систем со своей структурой, узлами, элементами и нормами отношений.

Полезность предлагаемой концепции социального пространства (далее — СП) можно увидеть на рис. 1, где представлена такая область СП, как образовательное пространство, с ближайшими областями начала акмеогенеза — движения субъекта по его жизненному пути.

Рис. 1. Становление взрослого населения — ЭАН — формирование экономически активного человеческого ресурса общества

Здесь можно увидеть важнейшие элементы и виды типичных траекторий движения развивающегося субъекта в социальном пространстве — гражданских и профессиональных карьер, образующие потоки движения множества субъектов похожей судьбы — движения человеческих ресурсов общества.

Иллюстративное изображение областей социального пространства, представленных на рисунке, позволяет определить критические интервалы жизненного пути Sb и кризисные (для Sb) точки выбора дальнейшего движения. Видно, что в каждой точке выбора (отмеченной на рис.1 кружками с цифрами от 1 до 6) существует возможность различного продолжения карьеры, реализуемая разной долей из множества — общего потока — реальных субъектов: — по дальнейшим ступеням образования — вплоть до индивидуального образовательного пути в системе непрерывного «пожизненного» образования (long life learning);

— в область социально-трудовых отношений, на свободный и связанный рынок труда, обновляя и пополняя контингент экономически активного населения (далее — ЭАН);

—   в область маргинального поведения и безнадзорности, постоянно пополняя кризисный контингент так называемых беспризорных и бомжей;

—   в сферу криминального пространства, образуя кризисные группы делинквентного поведения.

Психологическое исследование реальных потоков и анализ психологических механизмов выбора вариантов развития жизненного пути (жизненных планов) как вариантов карьерного движения субъектов не только нормализует наличное психологическое знание, эффективно и понятно вводит ряд привычных и новых психологических категорий, но и открывает новые области и объекты психологических исследований, в частности:

—   характеристики типичных карьер, их ролевые, функциональные и пространственные (например, позиционные) особенности, а также психологические особенности субъектов, их выбирающих;

—   характеристики потенциала и интенций субъекта (Забродин Ю.М., 1997, 2002) и его выбора: осознанность, социальные влияния, планирование и готовность к реализации выбранного пути и др.;

—   стрессы, защиты и адаптации «на изломах» карьеры как следствие «разрыва непрерывности» социального пространства — в точках выбора (множественность альтернатив продолжения траектории) и в точках «перемены роли» на границах структурно организованных подмножеств СП — вхождении в организации, группы, социальные институты, культурные образования и т. п.

2. Социально-экономическое пространство: структура и возможности психологического анализа

На рис. 2 представлено распределение типичных социальных мест и ролей, потенциально «замещаемых» субъектом в процессе его движения в социально-экономическом пространстве. Схема (а) раскрывает принципиальную структуру социальных мест, по которым происходит распределение человеческого ресурса общества в социально ориентированном контексте. Схема (б) раскрывает узловую структуру видов занятий в СП с указанием типичных ролей в экономически активной области, что позволяет вести психологический анализ распределения ЭАН по этим социальным местам, исследовать механизмы и факторы эффективного или неэффективного исполнения соответствующих социальных ролей. Рисунок позволяет увидеть важнейшие элементы и виды типичных траекторий движения развивающегося субъекта в социальном пространстве — гражданских и профессиональных карьер, образующие потоки движения множества субъектов похожей судьбы — движения человеческих ресурсов общества.

На рисунке прямоугольными элементами показаны категории населения, потенциально важные для перехода их в экономически активное состояние (реализацию в категории ЭАН), отдельно показаны потенциально кризисные социальные места и контингенты.

Форма маркеров обозначает уровень изученности психологических особенностей соответствующих контингентов, социальных мест и социальных ролей: — круг — более или менее изученные;

—   треугольник — слабо исследованные;

—   звездочка — практически не исследованные.

Таким образом, маркеры на элементах схем на рис. 2 задают некоторые перспективные направления актуальных исследований и разработок.

Психологическое исследование процессов и областей движения человеческого субъекта в человеческом обществе дает возможность выявлять критические интервалы жизненного пути, — и каждый такой интервал по своему критичен в контексте перемены социальной роли и социальной функции субъекта. Такой анализ позволяет обнаружить типичные потоки и траектории движения в социальном пространстве, исследовать эффективность выбора и замещения «социальных мест», исполнения различных ролей и оценить значение различных социальных институтов в жизни развивающегося субъекта.

Приведенные выше иллюстрации показывают, что профессиональная принадлежность является лишь частным и весьма специфическим (скорее — функционально-технологическим) проявлением экономической активности человека на конкретном «рабочем месте». Сами социальные системы (общности, институты[3], движения, объединения и т. п.) могут быть наделены в таком случае рядом параметров и свойств, характеризующих указанные общности через их отличительные особенности:

—   социальное качество или общий признак (территориальные, этнические, культурные, исторические, позиционные и иные общности);

—   социальную функцию в обществе (политические, демографические, экономические и др.);

—   объем (сверхбольшие, большие, средние, малые, мелкие объединения);

—   структуру (вертикальные, древовидные, матричные и др.);

—   состав (узлы структуры, социальные места и внутренние нормы отношений).

При этом особое значение для психологического анализа приобретает понятие «социального места» как обобщающее идею движения субъекта через различные социальные образования (в том числе — различные организации), конкретную реализацию из

множества возможных альтернатив социального поведения (допустимых изменений спектра межличностных взаимодействий) в реальных или виртуальных «узлах социальной структуры». Такое движение может рассматриваться как кризисная ситуация на определенном интервале жизненного пути (жизненной ситуации) как кризис перемены роли. В этом случае движение субъекта и его траектория в социальном пространстве могут рассматриваться как последовательное замещение одного из множества социальных мест. В этом контексте кризис представляет собой сам процесс занятия субъектом[4] одной из множества возможных (в данный момент свободных или уже замещенных) позиций в той или иной социальной системе, например, учебного места — в образовательном учреждении, рабочего места — в производственной организации, социальной позиции — в группе и т. д.

В русле концепции социального пространства становится возможным аккуратный анализ разного рода социальных общностей как подмножеств и подсистем единого социального пространства акмео- генеза — на данном интервале жизни человека и в данную эпоху развития общности. Так, например, обнаруживается существенное различие между такими общностями, как группы и организации. Если первые — группы, — в основном, дефинируются как социальные системы с общим признаком входящих в них субъектов, то вторые — организации — выступают как социальные системы с общей социальной

3. Социальное пространство в исследованиях личности

В контексте предлагаемого анализа социального пространства становятся более понятными такие феномены, как психологическое расстояние (персональная дистанция) и психологический барьер, который приходится создавать (защита) или необходимо преодолевать (установление контакта). Эти понятия характеризуют особенности межсубъектно­го взаимодействия, которое само по себе обладает свойствами модальности (селекции и выбора партнера), дальности (силы взаимодействия) и валентности (знака). С этой точки зрения, в социальном пространстве можно обнаружить персональные особенности дистанции, отношений и поведения:

—   дистанция характеризует баланс межсубъектно­го взаимодействия — она может сохраняться (поддерживаться), сокращаться (сближение) и увеличиваться (удаление);

—   отношения детерминируются особенностями спектра взаимодействий со стороны субъекта — они могут быть открытыми (симпатии — антипатии), закрытыми (маскировка и дезинформация), вертикальными (доминирование — подчинение) и горизонтальными (согласие и терпимость);

—   барьеры могут быть поведенческими и личностными. Первые, поведенческие защиты, характеризуют индивидуальные формы и особенности социального поведения: реальные (ступор, контакт, избегание; содействие и противодействие, агрессия и жертвенность) и виртуальные, информационные (мимикрия и изоляция, обман и дезинформация, угроза и покорность). Личностные — это преимущественно интрапсихические защиты отражения (фиксации, оценки и интерпретации социальных ситуаций и социальных партнеров) и переживания (тревога и стресс, страх и бравада, эйфория и фрустрация).

При этом появляется возможность дать более точное определение некоторых, слабо изученных в рамках прежней психологии, социальных процессов, которые следует рассматривать в качестве особых реалий в жизни субъекта. К их числу относятся, например, процессы формирования картины мира и общества, отношения влияния и собственности, отчуждения продуктов деятельности и труда, развития обменных отношений и действий и т. д. Эти процессы задают реальное многообразие форм и видов группового сознания и социального поведения человека.

Ментальность, или менталитет,[5] как феномен так называемого группового сознания, по нашему мнению, также можно вполне корректно рассматривать в русле предложенного выше более общего понятия социального пространства. В указанном контексте ментальность (менталитет) следует интерпретировать, скорее, как более высокий уровень социальной идентичности субъекта, связанный не столько с идентификацией его с той или иной общностью, сколько с дифференциацией им различных общностей в социальном пространстве. Тогда (вслед за В.М. Бехтере­вым, В.Н. Мясищевым, К.Г. Юнгом и К. Левиным) менталитет выступает как характеристика системы отношений данного субъекта Sbi в его общности — в социальном пространстве данной общности {Sb}i , — в сравнении с возможными другими общностями {Sb}k человеческого общества ^Ьчел}.

Здесь важно подчеркнуть, что мы имеем дело с системой отношений субъекта, а не только его действий или «социальных представлений», то есть объектом психологического анализа становятся также ценностные (а не только нормативные или рефлексивные) компоненты взаимодействий субъекта в {Sb}i и в ^Ьчел}. Эти характеристики приобретают смысл личностных интенций в сравнительном анализе специфических систем персональных оценочных функций (Забродин Ю.М., 1980, 1997, 2002) и становятся типичными в рамках той или иной общности (в смысле А. Адлера и К. Юнга), выражая отношения принадлежности, причастности, идентичности, влияния, власти, совести (религии), аффилиации и др.

В таком случае имеет смысл, — в дополнение к важным характеристикам социальных систем и социальных институтов (объектов менталитета и источников социальных представлений), — рассматривать менталитет как часть организационной культуры общности, как особое свойство социального пространства индивида, принадлежащего данной общности, в системе его взаимодействий Wsb. Эта система взаимодействий по существу является базой, платформой для строительства отношений данного субъекта Sb, и, в свою очередь, — основанием его поведения (△ Wsb)6.

Тогда в число параметров менталитета логично включать (по аналогии с идеей Ч. Осгуда):

—   силу (дальность) отношения;

—   модальность (селективность) отношения;

—   валентность (знак) отношения.

С точки зрения валентности, в анализе менталитета важны как принимаемые, так и отвергаемые элементы (например, ценности, нормы, обычаи и т. п.), как позитивные интенции (цели, образцы, идеалы) — к чему «мы стремимся и кем бы мы хотели быть», так и негативные — «кем бы мы не хотели быть и к чему бы не стремились».

Именно с этой точки зрения менталитет относится как к структурам восприятия мира (мировоззрения, образа мира, образа культуры), так и к структурам регуляции действия в контексте интенций субъекта Sb. В таком случае разработанные Г.З. Су­раевой (2002) и М.С. Мышкиной (2004) классификаторы позитивных мотивационно-смысловых интен­ций личности (МСИ) в исследованиях ментальности должны быть дополнены своим антиподом — от чего субъект отказывается, что он не принимает. Такое дополнение выступает необходимым отрицательным полюсом аксиологической оси мировосприятия и ценностного отношения к миру как «нравственного закона внутри нас» (И. Кант). Вспомните для примера христианские заповеди: установки «не делай... не желай...» в этих правилах не менее важны, чем позитивные поведенческие установки.

Этот отчетливо аксиологический смысл менталитета задает систему поведенческих ориентиров личности, определяет особенности его социального поведения и его социальную позицию в данной общности (к которой он принадлежит) в сравнении с иной общностью (к которой он не принадлежит, но, тем не менее, также себя идентифицирует). С указанной точки зрения, ментальность — это не только феномен группового сознания (Г.В. Акопов, В.М. Аллах- вердов, О.С. Дейнека, В.Е. Семенов), но и следствие социализации субъекта в данной общности. В этом смысле в субъекте ментальность выступает как персональный результат социализации и индивидуации, самоидентификации, притязаний на признание и аффилиации — и, таким образом, становится, в определенном смысле, парадоксальной основой так называемого «коллективного бессознательного», которые снова «уходят в основание» психических функций.

В таком случае неосознаваемыми (в ряде случаев вновь) могут становиться те отношения, которые в личностном анализе практически всегда рассматривались как отношения психологически более высокого уровня (отношения «субъект — данная общность», общность, к которой он принадлежит). Отметим, однако, что при этом на уровне сознания могут оставаться вполне ясными отношения «другие общности в составе общества».

Указанная интерпретация позволяет более строго определить психологическое понимание человеческой общности (Б.Г. Ананьев, Б.Д. Парыгин) как особого множества субъектов, объединенных (и сходных) вследствие их самоидентификации с данной общностью. Такое определение существенно отличается от чрезвычайно распространенного в социологии и психологии представления об «отдельных общностях» как существующих в форме «коллективного», «поликультурного» или, тем более, «совокупного субъекта» с собственной психикой и сознанием. С нашей точки зрения, понятие «совокупного субъекта» следует расценивать не более чем метафору: речь идет о социальных (точнее — общност- ных, общинных) свойствах психики индивидуального субъекта, возникающих над и вследствие развития процессов идентификации, социализации и социального влияния (социальной позиции) при движении субъекта в данной общности.

Рассматривая важнейшие элементы и виды типичных траекторий движения развивающегося субъекта в различных общностях социального пространства — гражданских и профессиональных карьер, — можно увидеть, что социальная и профессиональная принадлежность субъекта являются лишь частными и весьма специфическими (скорее — функционально-технологическими) проявлениями экономической активности человека на конкретном «рабочем месте» в конкретной организации.

Таким образом, движения человеческого субъекта в человеческом обществе, рассматриваемые как движения личности в социальном пространстве, позволяют выявить специфические траектории этого движения, а также — обнаружить критические интервалы жизненного пути в акмеогенезе (при этом каждый интервал жизни по-своему критичен в контексте перемены социальной роли и социальной функции). Это дает возможность рассматривать в единой картине типичные потоки и индивидуальные траектории движения человека, исследовать процессы акмеоге- неза (становления гражданина и профессионала), оценивать эффективность социального поведения, качество выбора и замещения «социальных мест», исполнения различных ролей, оценить значение различных социальных институтов в жизни развивающегося субъекта.