Ценности как психологический ресурс студентов России и Казахстана при совладании со страхом перед COVID-19

Статья посвящена изучению ресурсного потенциала ценностей для совладания со страхом перед COVID-19 и негативными психоэмоциональными состояниями в кросс-культурном контексте. В исследовании участвовали 2310 российских и 500 казахстанских студентов (71,2% — девушки, средний возраст 19,7 лет). Выявлено, что при умеренном уровне страха у большинства студентов доля казахстанских студентов, испытывающих в течение последнего месяца из-за коронавируса состояния подавленности, истощенности, нервозности, меньше доли российских студентов, что объясняется большей ориентацией традиционной казахстанской культуры на взаимную зависимость и поддержку в трудных жизненных ситуациях. Установлено, что ориентация на ценности «Открытость изменениям», независимо от страны проживания, сопровождается более низкими показателями страха перед COVID-19 и отсутствием негативных психоэмоциональных состояний, тогда как ориентация на ценности «Сохранение» — более высокими показателями страха и наличием данных психоэмоциональных состояний. Показано, что страх перед COVID-19 побуждает и российских, и казахстанских студентов более ответственно относиться к собственному здоровью и здоровью окружающих, подавлять свои социально разрушительные наклонности, ограничивать действия, причиняющие вред окружающим. Делается вывод о том, что актуализация консервативных ценностей и подавление самоориентированных гедонистических целей могут быть психологическим ресурсом личности, который способствует совладанию со страхом и негативными психоэмоциональными состояниями, вызванными стрессогеным воздействием COVID-19.

Введение
Влияние пандемии COVID-19 на психоэмоциональное состояние студенчества

Пандемия COVID-19 оказывает беспрецедентное по масштабу влияние на здоровье и благополучие миллионов людей во всем мире [8; 9]. Уровни стресса и беспокойства значительно выросли с начала пандемии. Так, в ряде исследований сообщается, что до 50% респондентов в репрезентативных выборках испытывают клинические уровни стресса, депрессии, тревоги, страха [16; 37].

Блокируя удовлетворение базовых потребностей человека в безопасности, определенности, стабильности, контроле над своей жизнью, пандемия влияет на все слои населения, в том числе и на студенческую молодежь. Наряду с общими психотравмирующими факторами (угроза жизни и здоровью, ограничение свободы передвижения и др.) психопатологическую симптоматику у студентов усиливаются еще и специфические факторы: массовое внедрение дистанционного обучения, ограниченность электронных ресурсов, недостаточность навыков онлайн-обучения, отсутствие контактов с друзьями и сверстниками [17; 21; 28].

Отмечая деструктивное влияние режима пандемии COVID-19 на психоэмоциональное состояние студенчества и тем самым актуализируя потребность в прогнозировании психологических последствий пандемии и выделении мишеней воздействия, необходимо обратиться к анализу имеющихся психологических ресурсов у молодых людей.

Ресурсный потенциал ценностей личности для совладания с негативными психоэмоциональными состояниями

Среди личностных характеристик, оказывающих прямое или косвенное влияние на сохранение здоровья в стрессовых условиях, многие исследователи называют ценности [5; 6; 25] как относительно стабильные убеждения в том, что важно в жизни [32; 35].

Человеческие ценности служат моральным компасом для людей и регулятором социального поведения. Ш. Шварцем [32] разработана почти универсальная теория человеческих ценностей как важных жизненных целей, которая позволяет дифференцировать их на основе их мотивационного содержания. Он выделяет 10 различных типов ценностей, основанных на взаимной совместимости и конфликтах между мотивационным содержанием и целями каждого типа ценности. Так, ценности «Универсализм», движимые мотивацией понимать, ценить, терпеть и защищать благополучие всех людей и природы, совместимы с ценностями «Доброжелательность», потому что они имеют социальную направленность, но в отличие от ценности «Универсализм», ценности «Доброжелательность» имеют более узкую направленность на сохранение и повышение благосостояния близких нам людей (семьи и близких друзей). Эти ценности контрастируют и вступают в противоречие с ценностями «Власть», которые ориентируют людей на достижение социального престижа, доминирования над людьми и ресурсами, а также с ценностями «Достижение», которые относятся к демонстрации успеха и компетентности. Следовательно, эти два набора ценностей представляют собой одно главное мотивационное измерение, дифференцирующее мотивацию выйти за пределы эгоистичных интересов ради группы (близких родственников или более широких социальных коллективов) по сравнению с ориентацией на усиление личных интересов путем продвижения в социальной иерархии и демонстрации успеха. Иными словами, на полюсах данного измерения находятся ценности высшего порядка или метаценности «Самопреодоление» (включающие ценности «Универсализм» и «Благожелательность») и «Самоутверждение» (включающие ценности «Власть» и «Достижение») [32].

Второй набор ценностей варьируется в зависимости от основной мотивации отдавать приоритет собственным независимым мыслям, действиям и интересам, что противоречит ориентации на ограничение себя и сохранение традиционных практик и статуса кво. В частности, ценности «Стимуляция» относятся к поиску волнения, новизны и острых ощущений; ценности «Самостоятельность» сосредоточены на независимых мыслях и действиях, включая творчество, любопытство и исследование новых областей; а ценности «Гедонизм» охватывают удовольствие, наслаждение жизнью и чувственное удовлетворение самого себя. В совокупности они составляют метаценность «Открытость изменениям», которая контрастирует с метаценностью «Сохранение», заключающую в себе мотивацию проявлять уважение, приверженность и принятие обычаев и идей традиционного общества и своей религии — ценности «Традиции»; мотивационное ограничение действий или импульсов, которые могут расстроить других или нарушить социальные ожидания и нормы — ценности «Конформизм», и, наконец, мотивацию, связанную с личной безопасностью, а также гармонией и стабильностью в обществе — ценности «Безопасность» [32].

Эмпирически было показано, что страхи и ценности взаимосвязаны: страх за себя и своих близких связан с ценностями, выражающими интересы индивида (ценности «Самостоятельность» и «Открытость изменениям»), тогда как страх войны или экологической катастрофы связан с ценностями «Самопреодоление» [34]. При этом связь между страхом и ценностями опосредуется их значимостью и содержанием. В частности, повышение страха перед нарушениями здоровья связано с повышением значимости ценностей безопасности и самостоятельности [6].Иными словами, в условиях угрозы здоровью может меняться значимость ценностей, поскольку ценности служат защитой для подвергаемого угрозе Я. Нынешняя пандемия COVID-19 усилила беспокойство не только по поводу своих проблем, но и проблем, выходящих за рамки себя и ближайших родственников, включая общество, окружающую среду [35].

Культура как детерминанта, определяющая иерархию индивидуальных ценностей

Исследование психологического ресурса ценностей студенческой молодежи актуально в условиях формирования различных стратегий отношения к COVID-19 среди населения в разных странах и культурах [20]. В этой связи особого внимания требует изучение отношения к COVID-19 у представителей народов России и Казахстана, в культуре которых отмечаются как сходства, так и различия. Обе страны объединены ориентацией на ценности и Востока, и Запада. Однако казахстанская культура в большей степени, чем российская, ориентирована на «восточные» традиционные коллективистские ценности [14; 18;26]. Это означает, что групповая (или Мы-идентичность) превалирует над личной (или Я-идентичностью), которая определяет поведение индивида в обществе. Акцент на индивидуалистических/коллективистических ценностях важен в контексте пандемии коронавируса, так как, согласно результатам последних исследований, приверженность коллективистским социальным нормам обусловливает более строгое соблюдение государственных мер относительно карантина, социального дистанцирования, гигиены и тем самым сдерживает распространениеCOVID-19 [24; 29]. На основе этих данных мы предполагаем, что стремление носителей коллективистских ценностей к стабильности, защищенности индивида, семьи и общества может сопровождаться более выраженным переживанием страха перед COVID-19.Наряду с этим можно выдвинуть и другое предположение —ориентация на ценности взаимной зависимости и поддержки, заботы о стариках, больных, детях будет сопровождаться снижением уровня страха и связанных с ним негативных эмоциональных переживаний [27].

Подытоживая краткий обзор отечественных и зарубежных исследований, скажем, что в науке имеются исследования ресурсного потенциала ценностей в условиях болезни. Однако отмечается недостаток работ, отражающих значение ценностей в борьбе с опасным коронавирусным заболеванием в кросс-культурном контексте.

Цель исследования — изучение индивидуальных ценностей как психологического ресурса для совладания со страхом перед COVID-19 и другими негативными психоэмоциональными состояниями у российских и казахстанских студентов.

Метод

Участники исследования. Наша выборка состояла из 2810 человек, которые согласились участвовать в нашем исследовании. Из них 82,2% (2310 человек) — из России (Москва, Пенза, Казань, Смоленск, Хабаровск), 17,8% (500 человек) — из Республики Казахстан (Костанай). Средний возраст респондентов = 19,7 лет, SD = 3,96; 71,2% (1996 человек) — женщины. В исследовании участвовали студенты разных направлений обучения: будущие врачи, психологи, социальные работники, экономисты, инженеры, филологи и мн.др.

Сбор данных проходил в течение сентября-октября 2020 г. онлайн, на платформе Qualtrics (https://www.qualtrics.com/). Ссылка для доступа к опросу была распространена через социальные сети и методом снежного кома.

Методики. Измерение степени переживания страха коронавирусного заболевания (COVID-19) проводилось с помощью русскоязычной версии «Шкалы страха COVID-19» [4; 30], состоящей из 9 утверждений. Например: «Я не могу спать из-за страха перед коронавирусом-19». Каждое утверждение оценивалось по 5-балльной шкале Ликерта, где1 — это «полностью не согласен», а 5 — «полностью согласен». Затем подсчитывалась общая сумма баллов. Сумма баллов от 9 до 18 — низкий, от 19 до 24 — умеренный и от 25 до 45 — высокий уровень страха. Коэффициент α Кронбаха = 0,841 и коэффициент Омега Макдональдса = 0,855, что говорит о высокой надежности используемой шкалы.

Определение наличия испытываемых респондентами в условиях пандемии негативных психоэмоциональных состояний осуществлялось с помощью ответа (утвердительного или отрицательного) на вопрос: «В течение последнего месяца, из-за COVID-19, чувствовали ли Вы себя более подавленным, истощенным, одиноким, нервным, сердитым?», — получившем апробацию в зарубежных исследованиях [19; 36].

Ценности индивида изучались с помощью сокращенной версии опросника Ш. Шварца, включающего 21 пункт (ESS-21) [31] и позволяющего оценить 10 базовых ценностей: Конформность, Традиция, Благожелательность, Самостоятельность, Стимуляция, Гедонизм, Достижение, Власть, Безопасность, Универсализм, а также 4 ценности высшего порядка: Открытость изменениям — α=0,754, Сохранение — α=0,634, Самоутверждение — α=0,733, Самопреодоление — α=0,718. В нашей работе будут анализироваться только результаты по четырем ценностям высшего порядка.

Результаты эмпирического исследования обрабатывались в программе SPSS v. 25. Анализ данных осуществлялся посредством однофакторного и двухфакторного дисперсионного анализа, t-критерия Cтьюдента и критерия хи-квадрат Пирсона.

Результаты исследования

Уровень страха и связанные с ним негативные психоэмоциональные состояния студентов России и Казахстана

В результате анализа среднегрупповых значений уровня страха, полученных с помощью «Шкалы страха COVID-19», выявлен одинаковый уровень страха, как у российских, так и казахстанских студентов, — по 21,9 балла (SD = 6,60), а также получен более высокий уровень страха у девушек (22,69 балла), по сравнению с юношами (19,98 балла) (t(2622)=9,706; p<0,001) на всей выборке. Применение двухфакторного дисперсионного анализа не обнаружило статистически достоверных различий в значениях страха в зависимости от страны проживания и пола.

Студенты, отметившие у себя ухудшение своего психоэмоционального состояния, имели более высокий уровень страха, по сравнению с теми, кто такого изменения не указал: 25,93 против 20,49 — для подавленности (t(2285)=18,003; p<0,001), 26,13 против 20,87 — для истощенности (t(2264)=15,160; p<0,001), 23,96 против 21,03 — для одиночества (t(2261)=9,266; p<0,001), 25,07 против 20,44 — для нервозности (t(2304)=16,411; p<0,001), 24,54 против 20,95 — для недовольства (t(2280)=11,274; p<0,001).

В табл. 1 представлена доля лиц, испытывающих негативные психоэмоциональные состояния из-за COVID-19. Среди российских студентов эта доля выше, по сравнению с казахстанскими студентами, также, как и среди девушек, по сравнению с юношами.

Таблица 1

Доля лиц, испытывающих психоэмоциональные состояния в связи с COVID-19 в зависимости от страны проживания и пола

Примечание: * — p<0,05; ** — p<0,01; *** — p<0,001.

Соотношение метаценностей с уровнем страха и негативными психоэмоциональными состояниями

Анализ средних значений ценностей высшего порядка или метаценностей, полученных по методике Ш. Шварца, показывает, что наиболее значимыми ценностями, как для российских, так и для казахстанских студентов, являются ценности «Самопреодоление» (соответственно 4,35 и 4,39 балла) и «Открытость изменениям» (4,07 и 4,10), менее значимыми — ценности «Самоутверждение» (3,95 и 3,79) и «Сохранение» (3,69 и 3,74). При этом статистически значимые различия между российскими и казахстанскими студентами получены только в степени выраженности ценностей «Самоутверждение» (p<0,001), а также между девушками и юношами в степени выраженности ценностей «Самопреодоление» (4,37 против 4,32, p<0,001).

Анализ средних значений ценностей в зависимости от уровня страха перед COVID-19 свидетельствует о том, что у студентов, вошедших в группу с высоким уровнем страха, отмечается более высокая степень ориентации на ценности «Сохранение» (3,79 балла по сравнению с теми, кто вошел в группу с умеренным (3,71) и низким (3,57) уровнями страха (р<0,001), а также низкая степень ориентации на ценности «Открытость изменениям» по сравнению с указанными группами (соответственно 3,98, 3,71 и 4,19; р<0,001) (табл. 2).

Таблица 2

Средние значения (стандартное отклонение) шкал опросника Шварца в зависимости от степени выраженности страха

Примечание: *** — p<0,001.

Результаты двухфакторного дисперсионного анализа выявили статистически значимые различия в значениях метаценностей «Открытость изменениям» и «Самопреодоление» в зависимости от страны и уровня страха: F(2,2258)=3,998; p=0,019 и F(2,2254)=4,673; p=0,009 соответственно (рис. 1 и 2).

Рис. 1. Взаимодействие двух факторов: страна и уровень страха перед COVID-19 по отношению к метаценности «Открытость изменениям»

Если у россиян высокие значения ценности «Открытость изменениям» сопровождаются низким уровнем страха, то у казахстанцев наблюдается незначительное повышение этого показателя, а затем его снижение (рис. 2). При этом мы видим, что в группах казахстанских студентов с высоким и низким уровнями страха присутствует небольшой разброс значений ценности «Открытость изменениям».

Рис. 2. Взаимодействие двух факторов: страна и уровень страха перед COVID-19 по отношению к метаценности «Самопреодоление»

У россиян высокие значения ценности «Самопреодоление» сопровождаются низким уровнем страха, затем происходит резкое снижение данного показателя и затем снова повышение. Тогда как у казахстанцев наблюдается обратная картина: низкие значения ценности «Самопреодоление» характеризуются низким уровнем страха, затем происходит повышение этого показателя и снова спад.

Проверка связи ценностей с психоэмоциональными состояниями студентов показала, что две из четырех ценностей — «Сохранение» и «Самопреодоление» — оказались нечувствительными к изменению/ухудшению психоэмоционального состояния. Тогда как две другие — «Открытость изменениям» и «Самоутверждение» — такую чувствительность проявили. Так, среди тех, кто указал на ухудшение эмоционального состояния, получены более высокая степень ориентации на ценности «Самоутверждение» (3,99; р<0,001) и более низкая степень ориентации на ценности «Окрытость изменениям» (4,04; р<0,01), по сравнению с теми, кто подобные изменения в психоэмоциональной сфере не отметил (соответственно 3,85 и 4,11). Иными словами, ухудшение эмоционального состояния связано с более высокой ориентацией на ценности «Самоутверждение» и более низкой ориентацией на ценности «Открытость изменениям».

Обсуждение результатов

Отсутствие различий в степени выраженности страха между российскими и казахстанскими студентами, вероятно, обусловлено сходной стратегией противостояния распространению данного заболевания на государственном уровне и активным обсуждением мер безопасности в российском и казахстанском обществе [10; 12]. При этом обнаружен более высокий уровень переживания страха у девушек по сравнению с юношами, независимо от страны проживания, что согласуется с аналогичными данными других исследований [13] и лишний раз подтверждает большее влияние на переживание страха гендера, чем культуры.

Обнаруженная среди российских студентов, по сравнению с казахстанскими, большая доля лиц, испытывающих в последний месяц психоэмоциональные состояния подавленности, истощенности, нервозности, демонстрирует наличие более негативной эмоциональной атмосферы в среде российского студенчества, что, возможно, было связано с более высоким (на момент опроса) уровнем заболеваемости COVID-19 среди россиян [7], чем среди казахстанцев [1]. Нельзя исключать и того, что более высокий уровень эмоционального благополучия казахстанцев детерминирован выраженностью коллективистских тенденций в казахстанской культуре, защищающих ее носителей от подавленности, одиночества и т.п. [27].

Анализ ценностей российских и казахстанских студентов выявил большую ориентированность россиян, по сравнению с казахстанцами, на ценности «Самоутверждение», которые акцентированы на стремлении к удовлетворению собственных интересов, что объясняется большей направленностью российской культуры на индивидуализм по сравнению с казахстанской [27]. Обнаружены также половые различия в значимости ценностей «Самопреодоление», связанных с заботой о людях и природе. Девушки, независимо от страны проживания, в большей степени, чем юноши, ориентированы на данные ценности, что не противоречит результатам масштабных исследований половых различий в приверженности тем или иным ценностям, проведенных в 70 странах по всему миру [33].

При этом выявлено, что студенты, которые ориентированы на ценности «Открытость изменениям», в наименьшей степени переживают чувство страха перед COVID-19. Согласно теории Ш. Шварца, ценности «Открытость изменениям» активизируют стремление к автономности и независимости, позитивному эмоциональному переживанию, новизне и состязательности в жизни [32]. Другими словами, с ростом ориентации на ценности «Открытость изменениям», выражающие интересы индивида, наблюдается усиление личностной идентичности, которая в нестабильных и неопределенных условиях, связанных с COVID-19, снижает чувство страха и другие негативные эмоциональные реакции, тем самым играя определяющую роль в адаптации человека к изменившейся реальности. Тот факт, что ориентация на ценности «Открытость изменениям» является индикатором высокого адаптационного потенциала личности, доказан во многих исследованиях. К примеру, в наших исследованиях различных категорий мигрантов установлено, что приоритет ценности «Открытость изменениям» способствует успешности адаптации мигрантов к новым социокультурным условиям существования [2; 3].

Однако в ситуации угрозы здоровью, ценности «Открытость изменениям», мотивирующие людей на беззаботное, связанное с риском и удовольствием поведение, скорее всего станут менее важными. В подтверждение этому появились первые свидетельства того, что опасения по поводу инфекции COVID особенно сильно коррелируют с повышением консервативности и снижением ценностей открытости у граждан Австралии во время изоляции [22].

Интересно, что если у россиян высокие значения ценности «Открытость изменениям» сопровождаются низким уровнем страха, то у казахстанцев данная тенденция выражена не столь прямолинейно и ярко. Отсутствие у казахстанских студентов ярко выраженной связи между ориентацией на ценности «Открытость изменениям» и снижением чувства страха говорит о том, что роль данной ценности как психологического ресурса в совладании со страхом перед коронавирусным заболеванием не столь однозначна и, скорее всего, опосредована влиянием третьих факторов.

Наряду с этим, российские и казахстанские студенты, ориентированные на ценности «Сохранение», в наибольшей степени испытывают страх перед коронавирусной инфекцией, что вполне объяснимо. Согласно теории Ш. Шварца, ценности «Сохранение» ориентируют индивида на сохранение стабильности, безопасности, социальной гармонии за счет добровольного самоограничения и подчинения [32]. Поэтому наблюдающееся в условиях пандемии нарушение стабильности, повышение уровня неопределенности вызывают у людей с ориентацией на данные ценности чувства беспокойства, тревоги, страха.

В то же время в ориентации на данные ценности заложен и определенный ресурс для совладания со страхом. Как отмечают исследователи, беспокойство, тревога, страх перед заражением COVID-19 могут выступать предикторами не только негативных, но и позитивных изменений в поведении людей (социального дистанцирования, улучшения гигиены рук и пр.) [15]. Тем самым формирование более ответственного отношения к своему здоровью, здоровью окружающих будет сопровождаться подавлением своих социально-разрушительных наклонностей, ограничением действий, наносящих вред другим и нарушающих социальную гармонию, а значит, будет ориентировать на ценности «Сохранение» (безопасности, конформности, традиции), которые в большей степени выражают интересы группы, чем интересы индивида. Смеем предположить, что, возможно, одним из последствий пандемии будет являться определенное смещение ценностных приоритетов населения мира от ценностей индивида к ценностям группы/коллектива. Такая мысль звучит в научном и общественном дискурсе [11; 23].

Выявленное в исследовании соотношение низкой ориентации на ценности «Открытость изменениям» и высокой ориентации на ценности «Самоутверждение» с переживанием негативных психоэмоциональных состояний, связанных с COVID-19, вполне объяснимо. Чем более нетерпимы студенты к новому, неизвестному, непознанному (характеристики, сопровождающие и коронавирусное заболевание), тем чаще они будут испытывать состояния тревоги, беспокойства, эмоционального дискомфорта. В условиях введения ограничительных мер, связанных с пандемией, у студентов, ориентированных на ценности достижения, личного успеха, репутации, сократились возможности для их реализации, что, вероятно, сказалось и на их психоэмоциональном состоянии [21].                                                 

Выводы

1. Большинству и российских, и казахстанских студентов присущ умеренный уровень страха перед COVID-19. В то же время доля казахстанских студентов, испытывающих в течение последнего месяца из-за коронавируса такие негативные психоэмоциональные состояния, как подавленность, истощенность, нервозность, ниже по сравнению с российскими студентами. Полученные различия, вероятно, объясняются большей ориентацией традиционной казахской культуры на взаимную зависимость, поддержку и тем самым в большей степени позволяют молодым людям избежать проблем, связанных с одиночеством и отчужденностью. Среди девушек, независимо от страны проживания, чаще, чем среди юношей, встречаются те, кто испытывает высокий уровень страха перед COVID-19 и связанные с ним негативные психоэмоциональные состояния, что объясняется большей эмоциональной восприимчивостью женщин по сравнению с мужчинами.
2. Обнаружены различия в оценке значимости ценностей «Самоутверждение» между российскими и казахстанскими студентами и ценностей «Самопреодоление» между девушками и юношами, независимо от страны проживания. Большая выраженность у российских студентов ценностей «Самоутверждение», которые акцентированы на стремлении к удовлетворению собственных, а не коллективных интересов, скорее всего связано с большим преобладанием в российской культуре индивидуалистических тенденций, по сравнению с казахстанской культурой. Большая выраженность у девушек, по сравнению с юношами, ценностей «Самопреодоление», связанных с заботой о людях и природе, в данном случае свидетельствует о более выраженных гендерных, нежели культурных, различиях.
3. Более высокая ориентация на ценности «Самоутверждение» обнаружена у тех, кто указал на ухудшение психоэмоционального состояния. Вероятно, в условиях пандемии, введения карантинных мер, локдаунов и пр. для таких студентов уменьшились возможности для удовлетворения потребностей в самореализации и самопрезентации, что и повлекло за собой ухудшение их психоэмоционального состояния.
4. Студенты, которые ориентированы на ценности «Открытость изменениям», в наименьшей степени переживают чувство страха перед COVID-19 и негативные психоэмоциональные состояния. С одной стороны, входящие в данную метаценность ценности самостоятельности и свободы, детерминированные потребностью индивида быть автономным и независимым, могли бы выступать ресурсом для совладания со страхом. А с другой стороны, в ситуации угрозы здоровью ценности «Открытость изменениям», мотивирующие людей на беззаботное, связанное с риском и удовольствием поведение, скорее всего становятся менее важными. Правда, тенденция, согласно которой высокие значения ценности «Открытость изменениям» сопровождаются низким уровнем страха, у казахстанцев выражена не столь прямолинейно и ярко, что требует дополнительного исследования для объяснения данной связи, возможно с привлечением других опосредующих данную связь переменных.
5. Наконец, российские и казахстанские студенты, ориентированные на ценности «Сохранение», в наибольшей степени испытывают страх перед коронавирусной инфекцией. Однако страх заразиться, в свою очередь, побуждает людей более ответственно относиться к собственному здоровью и здоровью окружающих, подавлять свои социально-разрушительные наклонности, ограничивать действия, причиняющие вред окружающим. Другими словами, ориентирует на то, что как раз и улавливается кластером безопасности, конформизма и традиций (в совокупности обозначаются как ценности «Сохранение», или консервативные ценности).Актуализация консервативных ценностей и подавление самоориентированных гедонистических целей выступает, на наш взгляд, психологическим ресурсом личности в совладании со страхом и негативными психоэмоциональными состояниями, вызванными стрессогеным воздействием COVID-19.

Ограничения исследования. Во-первых, в результате использования платформы Qualtrics для проведения онлайн-опросов не удалось сформировать сбалансированные по полу и возрасту выборки. Во-вторых, казахстанская выборка в основном сформирована за счет участия студентов из Северного Казахстана, что не позволяет в полной мере экстраполировать результаты исследования на всех казахстанских студентов. Наконец, в-третьих, получена неоднозначная связь ценностей «Открытость изменениям» с низким уровнем страха перед Covid-19, что требует более глубокого исследования данной связи, в том числе с входящими в данную метаценность базовыми ценностями (в частности, с ценностями «Самостоятельность»), а также выявления условий, при которых ценности «Открытость изменениям» могли бы выступить в роли ресурса для совладания со страхом передкоронавирусным заболеванием.

1. Горячая линия министерства здравоохранения РК. 2020. 16 ноября [Электронный ресурс]. URL: https://www. coronavirus2020.kz/ (дата обращения: 18.11.2020).
2. Гриценко В.В. Русские среди русских: проблемы адаптации вынужденных мигрантов из стран Средней Азии и Казахстана в России // Этническая психология и общество / Отв. ред. Н.М. Лебедева. М.: Старый сад, 1997. С. 306—315.
3. Гриценко В.В., Ковалева Ю.В. Ценностная структура личности соотечественников в условиях возвращения их на историческую родину // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Акмеология образования. Психология развития. 2018. Том 7. Вып. 1(25). С. 49—55. DOI:10.18500/2304-9790-2018-7-1-49-55
4. Гриценко В.В., Резник А.Д., Константинов В.В. и др. Страх перед коронавирусным заболеванием (COVID-19) и базисные убеждения личности [Электронный ресурс] // Клиническая и специальная психология. 2020. Том 9. № 2. C. 99—118. DOI:10.17759/cpse.2020090205
5. Ежевская Т.И. Ценности как важный психологический ресурс личности // Гуманитарный вектор. 2010. Том 2. № 22. С. 55—59.
6. Иосифян М.А., Арина Г.А., Николаева В.В. Ценности и страхи: связь между ценностными предпочтениями и страхом перед нарушениями здоровья [Электронный ресурс] // Клиническая и специальная психология. 2019. Том 8. № 1. С. 103—117. DOI:10.17759/psycljn.2019080107
7. Коронавирус в России — ситуация на 16 ноября 2020 [Электронный ресурс]. URL: https://koronavirustoday.ru/news/russia/koronavirus-v-rossii-situacziya-na-16-noyabrya-2020 (дата обращения 18.11.2020).
8. Кочетова Ю.А., Климакова М.В. Исследования психического состояния людей в условиях пандемии COVID-19 [Электронный ресурс] // Современная зарубежная психология. 2021. Том 10. № 1. C. 48—56. DOI:10.17759/jmfp.2021100105
9. Луковцева З.В. Пандемия COVID-19 как социальный стрессор: факторы психолого-психиатрического риска (по материалам зарубежных исследований) // Социальная психология и общество. 2020. Том 11. № 4. С. 13—25. DOI:10.17759/sps.2020110402
10. Маукаева С.Б., Узбекова С.Е., Оразалина А.С., Узбeкoв Д.Е., Жүнісов Е.Т., Мусабеков М.Б. COVID-19 в Казахстане: эпидемиология и клиника // Наука и здравоохранение. 2020. № 3(22). C. 17—21. DOI:10.34689/SH.2020.22.3.003
11. Нуриддинов Р.Ш. Постглобализационый мир или трансформация общемировых ценностей: ковид-19. Начало конца глобализации и либерализации // Вестник Таджикского национального университета. Серия социально-экономических и общественных наук. 2020. № 5. С. 301—309.
12. Общество и пандемия: опыт и уроки борьбы с COVID-19 в России / Н.А. Авксентьев, М.Л. Агранович, Н.В. Акиндинова [и др.]. М., 2020. 744 с.
13. Одинцова М.А., Радчикова Н.П., Янчук В.А. Оценка ситуации пандемии COVID-19 жителями России и Беларуси // Социальная психология и общество. 2021. Том 12. № 2. C. 56—77. DOI:10.17759/sps.2021120204
14. Ромашева Ж.Ж. Эмиграционные установки молодежи северных и южных регионов Казахстана в зависимости от индивидуальных ценностей // Minbar. Islamic Studies. 2021. Том 14. № 3. С. 703—730. DOI:10.31162/2618-9569-2021-14-3-703-730
15. Скотникова И.Г., Егорова П.И., Огаркова Ю.Л., Жиганов Л.С. Психологические особенности переживания неопределенности при эпидемии COVID-19 // Институт психологии Российской академии наук. Социальная и экономическая психология. 2020. Том 5. № 2(18). С. 245—268.
16. Страх как кризис психического здоровья в условиях глобальных рисков и перемен [Электронный ресурс] / Розенова М.И. [и др.] // Современная зарубежная психология. 2021. Том 10. № 1. C. 17—26. DOI:10.17759/jmfp.2021100102
17. Травматизация страхом: психологические последствия пандемии Covid-19 [Электронный ресурс] / Екимова В.И. [и др]. // Современная зарубежная психология. 2021. Том 10. № 1. C. 27—38. DOI:17759/jmfp.2021100103
18. Ценности казахстанского общества в социологическом измерении. Алматы: Издательство «ТОО «DELUXE Printery», 2020. 143 с.
19. Bao Y., Sun Y., Meng S., Shi J., Lu L. 2019-nCoV epidemic: address mental health care to empower society //  2020. Vol.395(10224):e37-e38. DOI:10.1016/S0140-6736(20)30309-3
20. Bruns D.P., Kraguljac N.V., Bruns T.R. COVID-19: facts, cultural considerations and risk of stigmatization // Journal of Transcultural Nursing. 2020. Vol.31(4). P. 326. DOI:10.1177/1043659620917724
21. Cielo, Ulberg R., Giacomo D. Psychological Impact of the COVID-19 Outbreak on Mental Health Outcomes among Youth: A Rapid Narrative Review // Int. J. Environ. Res. Public Health. 2021. Vol.18(11). P. 6067. DOI:10.3390/ijerph18116067
22. Daniel E., Fortuna K., Thrun S.K., Cioban S., Knafo A. Brief report: Early adolescents’ value development at war time // Journal of Adolescence. 2013. Vol. 36 (4). Р. 651—655. DOI:1016/j.adolescence.2013.03.009
23. De Scorraille С., Vitry G. Vers un humanism pragmatique // Cahiers critiques de thérapie familiale et de pratiques de réseaux. 2020. Vol. 2(65). P. 17—37.DOI:3917/ctf.065.0017
24. Fischer R., Bortolini T., Pilati R., Porto J., Moll J. Values and COVID-19 worries: The importance of emotional stability traits // Personality and Individual Difference. 2021. Vol. 182. DOI:10.1016/j.paid.2021.111079
25. Hobfoll S.E. Conservation of resources: A new attempt at conceptualizing stress // American Psychologist. Vol. 44. P. 513—524.
26. Hofstede G. Dimension data matrix [Электронный ресурс]. URL: https://geerthofstede.com/research-and-vsm/dimension-data-matrix/ (дата обращения 01.11.2021).
27. Hussein N.H.COVID-19 in a collectivist culture: social isolation and maintenance of social relations // International Journal of Sociology and Social Policy. 2020. Vol. 13. DOI:1108/IJSSP-07-2020-0297
28. Mental health status of the general population, healthcare professionals, and university students during 2019 coronavirus disease outbreak in Jordan: A cross-sectional study / A.Y. Naser [et al.]. // Brain and Behavior. 2020. Vol. 10. № 8. P. 2336—2351. DOI:10.1002/brb3.1730
29. Rajkumar Ph. The relationship between measures of individualism and collectivism and the impact of COVID-19 across nations // Public Health in Practice. 2021. Vol. 2. Р. 100143.DOI:10.1016/j.puhip.2021.100143
30. Reznik А., Gritsenko V., Konstantinov V., Khamenka , Isralowitz R. COVID-19 Fear in Eastern Europe: Validation of the Fear of COVID-19 Scale [Электронный ресурс] // International Journal of Mental Health and Addiction. 2020. May. P. 1—6. DOI:10.1007/s11469-020-00283-3
31. Schwartz S. Chapter 7: A Proposal for Measuring Value Orientations across Nations // European Social Survey Core Questionnaire Development. London: European Social Survey, City University London, 2001. 259—319.
32. Schwartz S.H., Cieciuch J., Vecchione M., Davidov E., Fischer R., Beierlein C., Ramos A., Verkasalo M., Lonnqvist J.-E., Demirutku K., Dirilen-Gumus O., Konty M. Refining the Theory of Basic Individual Values // Journal of Personality and Social Psychology. 2012. July 23. DOI:10.1037/a0029393
33. Schwartz S.H., Rubel-Lifschitz T. Cross-National Variation in the Size of Sex Differences in Values: Effects of Gender Equality // Journal of Personality and Social Psychology. 2009. Vol. 97(1). P. 171—185. DOI:1037/a0015546
34. Schwartz S.H., Sagiv L., Boehnke K. Worries and values // Journal of Personality. 2000. Vol. 68(2). P. 309—346. DOI:1111/1467-6494.00099
35. Sortheix F.M., Parker P.D., Lechner C.M., Schwartz S.H. Changes in young Europeans’ values during the global financial crisis // Social Psychological and Personality Science. 2019. Vol. 10(1). P. 15—25. DOI:1177/1948550617732610
36. Torales J., O’Higgins M., Castaldelli-Maia J. M., Ventriglio A.The outbreak of COVID-19 coronavirus and its impact on global mental health // International Journal of Social Psychiatry. 2020. Vol.66(4). P. 317—320. DOI:1177/0020764020915212
37. Xiong J., Lipsitz O., Nasri F., Lui L.M.W., Gill H., Phan L., ..., McIntyre R.C. Impact of COVID-19 pandemic on mental health in the general population: A systematic review // Journal of Affective Disorders. 2020. Vol. 277. P. 55—64. DOI:10.1016/j.jad.2020.08.00